Що буде після повернення? Школа Соціальних Посередників моделює процес реінтеграції

Друга Школа Соціальних Посередників збагатила інструментарій соціальних посередників ефективним інструментом моделювання суспільних процесів у локальних громадах — Інтеграційною  організаційно-діловою грою. Цей інструмент дозволяє надійно та у стислі строки промоделювати майбутні ситуація, які будуть виникати в трансформаційних процесах, зокрема в процесі реінтеграції пост-окупаційного простору та тимчасово окупованих територій.

Слухачі ШСП-2 змоделювали соціальні процеси, що будуть відбуватись в територіальних громадах, які зараз перебувають під контролем окупаційних військ Російської Федерації та місцевих колаборантів, але неодмінно будуть повернені під юрисдикцію України.

Головною задачею Інтеграційної організаційно-ділової гри «Після повернення» було проаналізувати ситуацію, яка виникне в територіальній громаді відразу опісля повернення її території під юрисдикцію України; виявити причини та дійових осіб ймовірних конфліктів; сформувати таку спільну стратегію дій влади, бізнесу та громадянського суспільства, яка мала б інструменти запобігання конфліктів та їхньої трансформації, вчасного виявлення та нівелювання негативних тенденцій.

Інтеграційна організаційно-ділова гра «Після повернення» (миру на Донбасі) тривала загалом 8 годин та складалась з 5 окремих модулів, в грі взяли участь 20 слухачів ШСП-2. Завдання гри було сформульоване так: «Луганськ звільнено, в ньому є тільки населення цих територій, українська армія і ви, що ви робитимете?» Результатом гри стало вироблення стратегії взаємодії  та кооперації дій влади, бізнесу і громадянського суспільства в звільненому місті.

Після проведення гри, проведення співбесіди з її учасниками, аналізу результатів, організатори гри створили загальну рамку організації та проведення інтеграційних організаційно-ділових ігор, спрямованих до моделювання соціальних процесів в територіальних громадах , що перебувають в процесі трансформації (зокрема, зокрема в процесі реінтеграції пост-окупаційного простору та тимчасово окупованих територій), своєчасного виявлення, попередження та трансформації конфліктів, які неодмінно виникатимуть в таких процесах. В процесі розробки гри брали участь спеціалсти з України, Польщі, Ізраїлю і США.

Рамка передбачає правила відбору учасників, розподілення ролей учасників гри, протоколи поведінки соціальних посередників впродовж проведення гри, форми оприлюднення результатів гра та засоби їхнього поширення серед членів територіальної громади.

Віктор Гарбар, Ігор Дубровський, Дмитро Звонок, Наталія Зубар.
Інформаційний центр «Майдан Моніторинг»

Школа Соціальних Посередників в 2016-2017 роках працює за підтримки Міжнародного Фонду Відродження http://irf.ua

Фото Наталії Зубар та Сергія Митрохіна

Все вже колись було. Історія міського самоуправління Харкова початку ХХ сторіччя

Меморіальна_дошка_Олександру_Погорелку_(Харків_вул_Гіршмана_9а) З тих пір, як цей текст написали, меморіальну дошку герою вже встановили. Наша організація в Харкові буде рити його історію тому, що…. ну то потім чому, але в тому числі тому, що купа проблем місцевого самоврядування, які ми вважаємо сучасними і унікальними для теперішньої України ВЖЕ були такими ж на початку XX сторіччя. Я раджу прочитати текст цілком. Ви не пошкодуєте часу!

А. ГОЛОВКО, А. ЯРМЫШ

ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА
АЛЕКСАНДР КОНСТАНТИНОВИЧ ПОГОРЕЛКО

Вступление

В сегодняшнем Харькове ничто не напоминает об этом человеке. Здесь нет ни памятника, ни улицы его имени, ни мемориальной доски. Харьковчане, к сожалению, недостаточно хорошо помнят свою историю, забывают многие достойные имена. Среди них – Александр Константинович Погорелко, на протяжении двенадцати лет руководивший общественным управлением Харькова. Его нельзя причислить к великим фигурам истории (хотя, что есть объективный критерий величия человеческого?), к выдающимся государственным или политическим деятелям, к титанам мысли и духа. Это был обыкновенный человек, со своими достоинствами и недостатками, не совершавший подвигов и “деяний”, отец восьмерых детей, мягкий и интеллигентный, старавшийся жить по законам христианской морали в бурное и жестокое время начала нашего века.

1900-1912 годы, когда А. К. Погорелко занимал должность Харьковского городского головы, положительно оценивавшие его деятельность современники именовали “эпохой Погорелко”.

За всю историю дореволюционного Харькова только двое: В. М. Ламакин и А. К. Погорелко возглавляли город в течение 12 лет подряд, причем первый из них оставил должность в далеком 1823 году.

Гласные Харьковской городской думы четырежды избирали его городским головой. За время пребывания на этой должности А. К. Погорелко городской бюджет (его доходная часть) вырос с 1 871 822 руб. в 1900 г. до 5 174 215 руб. в 1912 г.,1 то есть почти в три раза в условиях фактически отсутствующей инфляции.

При А. К. Погорелко Харьков по количеству населения (238,278 чел. без пригородов в 1912 г.2) в Украине уступал лишь Одессе и Киеву. Задачи, стоявшие перед городским самоуправлением Харькова, были сродни тем же, которые решали “отцы города” в Москве, Петербурге, Варшаве или Риге. Под руководством А. К. Погорелко, при его активном участии или по его инициативе совершались десятки больших и малых дел, ряд из них имеют свои отголоски и в сегодняшнем дне. Это – безымянные, безмолвные памятники Александру Константиновичу и десяткам его соратников по городскому самоуправлению.

Перечислим лишь некоторые из них:

в Харькове появился трамвай. Все дореволюционные трамвайные маршруты были проложены в городе при А. К. Погорелко;

город получил собственный водопровод, была спроектирована канализация и началось строительство ее первой очереди;

был задуман и спроектирован крытый рынок на Благовещенском базаре, началось его сооружение;

в городе появились памятники А. С. Пушкину и Н. В. Гоголю;

были построены новые здания городского банка (первенец цельнобетонного строительства в Харькове), ломбарда, художественного училища и многие другие;

в Харькове были открыты художественное училище, Николаевская больница, глазная лечебница им. Л. Л. Гиршмана, амбулатории, высшие женские курсы, десятки начальных училищ.

Хочется верить, что знакомство с тем, как решали весьма непростые муниципальные задачи предки и земляки почти столетие тому назад, даст новый опыт и поможет нынешнему поколению руководителей города.

Профессор физики

Александр Константинович Погорелко родился в один из самых насыщенных событиями годов в истории. 1848 – эти цифры долго были своеобразным магическим кодом для многих народов Европы. Впервые в истории пожар революции перешагнул через национальные границы, заставив шататься и рушиться троны, 1848-й год наполнил Европу ожиданием свободы, равенства и братства.

В семье Погорелко было четверо детей. Старшие – Александр Константинович и Юлия Константиновна были похожи на отца. Еще в детские годы А. К. Погорелко семья переехала в Харьков. Здесь он продолжил учебу в 3-й городской гимназии. Наклонность к точным наукам привела 18-летнего юношу в 1866 г. на первый курс физико-математического факультета императорского Харьковского университета. Человек неординарный и трудолюбивый, А. К. Погорелко продемонстрировал незаурядные способности к самостоятельным физическим исследованиям, обратив на себя внимание авторитетной и высококвалифицированной харьковской профессуры.

А. К. Погорелко окончил университет в 1870 г. и был оставлен на факультете “для приготовления к профессорскому званию”. В 1872 г. он успешно сдал магистерский экзамен, а год спустя защитил диссертацию “О соотношении между показателями преломления света и другими свойствами тел”, дающую право на чтение лекций в университете.

В 1873 г. А. К. Погорелко получил должность приват-доцента кафедры физики Харьковского университета и начал преподавать физическую оптику.3 В 1877 г. он защитил магистерскую диссертацию “Исследование некоторых отдельных случаев движения жидкостей”. Год спустя А. К. Погорелко становится доцентом кафедры физики. Университет командирует его за границу для повышения научной квалификации.4

Местом своей работы А. К. Погорелко избрал Германию, лабораторию под руководством знаменитых физиков того времени Гельмгольца и Квинке. Результаты его исследований в 1880 г. были опубликованы в научном журнале “Анналы”, издававшемся И. К. Поггендорфом, и имели определенный резонанс.5

По окончании стажировки А. К. Погорелко возвратился в Харьковский университет, где продолжил преподавание. Начала устраиваться и семейная жизнь. Жена Софья Павловна (урожденная Голоперова, потомственная дворянка), была на 17 лет моложе Александра Константиновича. В 1884 г. у них родилась первая дочь Ксения. Чета Погорелко имела респектабельный дом, принадлежавший Софье Павловне и находившийся на углу Чернышевской улицы и Сорокинского переулка (ныне ул. Гиршмана).6

Однако и уют, и спокойствие оказались обманчивыми. А. К. Погорелко оказался в числе жертв реакции 80-х годов в области просвещения. 12 ноября 1884 г. он был оставлен “за штатом” физико-математического факультета.

Тем не менее, жизнь не стоит на месте, и очень скоро дела у А. К. Погорелко пошли лучше. В 1885 г. в Харькове был открыт практический технологический институт (ныне политехнический университет). А. К. Погорелко был приглашен на должность адъюнкт-профессора Харьковского технологического института. Здесь развернулся его педагогический талант. Он читал курсы: общей физики, механической теории теплоты, теории динамо-электрических машин, теории электричества, избирался в состав хозяйственного комитета института.

Девяностые годы стали периодом творческого расцвета в научной карьере А. К. Погорелко. В 1889 г. он вторично выехал в длительную научную командировку за границу. По возвращении продолжил научно-педагогическую деятельность, участвовал в общественной жизни города. На протяжении двенадцати лет, с 1891 г. по 1903 г., А. К. Погорелко избирался вице-председателем Харьковского отделения Российского общества опытных наук, принимал участие в работе ряда съездов исследователей природы.

В 1896 г. он был вновь приглашен в университет по совместительству, в качестве приват-доцента.7

В декабре 1897 г., после повторных выборов (первые были отменены из-за несоблюдения избирательных формальностей8) был сформирован новый состав Харьковской городской думы. Среди гласных впервые мы видим фамилию профессора Технологического института А. К. Погорелко.

Харьковская городская дума, избранная на 4-летие 1898-1901 г.г., формировалась долго и мучительно (как, впрочем, почти всегда). Виной тому было несовершенство определенной законом процедуры. Необходимо было, чтобы кандидат непременно получил больше шаров “за”, чем “против”. Процедура затягивалась на долгие часы. В 1897 г. состоялись 8 многочасовых избирательных собраний. Гласных было избрано всего 64 из положенных 80, но конца-края марафону не было видно, он изрядно всем в городе надоел, а потому и решено было остановиться.9 А. К. Погорелко принял присягу гласного в числе этих 64 лиц.

А. К. Погорелко был избран председателем т. н. “электрической” комиссии и внес существенный вклад в появление электрического освещения на улицах Харькова. Построенная в городе во второй половине 90-х г.г. минувшего столетия по инициативе И. Т. Голенищева-Кутузова (городской голова – примечание редактора) и при активном участии А. К. Погорелко электростанция была среди первых подобных муниципальных предприятий в городах всей Российской империи. Электростанция не была технически совершенной, но она давала ток и довольно быстро (в 1901 г.) стала прибыльной.10

Это был урок развития городского хозяйства для А. К. Погорелко, оказавший заметное влияние на эволюцию его взглядов. В самом начале “электрического дела” А. К. Погорелко, как специалист, высказывал определенный скептицизм по поводу доходности электростанций, находящихся в собственности городов. Несравненно хуже теоретически подготовленный И. Т. Голенищев-Кутузов оказался прав в этом вопросе. Муниципальная электростанция окупила себя быстрее, чем предполагалось.11

Первый опыт работы в сфере городского хозяйства пригодился А. К. Погорелко уже вскоре, когда ему пришлось вплотную столкнуться со всем комплексом муниципальных проблем.

На рубеже веков А. К. Погорелко возглавил Харьковское городское общественное управление.

На защите интересов города

15 сентября 1900 г. А. К. Погорелко был избран Харьковским городским головой.12 Его появление во главе Харьковского городского самоуправления было достаточно неожиданным. Да, в 1898-1899 г.г. он был активным и трудолюбивым гласным, но в документах думы и управы мы не видим ничего, что указывало бы на него, как на будущего муниципального лидера Харькова.

Должность городского головы была наиболее важной в деятельности городского самоуправления, имела весьма высокий юридический статус. Городской голова избирался думой на 4 года из числа лиц, имевших избирательные права (не обязательно гласных) и работал на постоянной основе за вознаграждение. Его размер определялся думой. В 1900 г. оно составляло весьма приличную сумму – 8000 руб. в год.13 Для сравнения: учитель городского начального училища с педагогическим стажем менее 5 лет получал в это время 420 руб. оклада и 120 руб. “квартирных” в год.14 Стремясь ассимилировать руководство органов городского общественного управления в армию нужных и ненужных чиновников, самодержавие по положению 1892 г. присвоило городским головам и членам управы достаточно высокие гражданские чины.

На городского голову ложилась серьезная нагрузка. Он председательствовал и в думе, и в управе, подписывал подавляющее число бумаг, следил за всеми отраслями городского хозяйства, ведением всех дел, осуществлял общее руководство деятельностью органов городского самоуправления, представлял город в сношениях с административными структурами и общественными организациями, заседал в губернских присутствиях. Достаточно широкими полномочиями он обладал как в отношении думы, так и управы.15 Гласный не мог вынести на обсуждение коллег ни единого вопроса, предварительно не согласовав его с городским головой. При равенстве голосов принималось решение, за которое голосовал городской голова.

Неудивительно, что избирательные группировки в конце XIX – начале XX в.в. уделяли столь значительное внимание проведению своих кандидатур именно на должность городского головы.

Утомленный и раздраженный борьбой с оппозицией, не желая менять стиль работы, И. Т. Голенищев-Кутузов 31 марта 1900 г. подал в отставку. Он не удосужился даже выдвинуть единую формальную причину – думе отставка мотивировалась преклонным возрастом (61 год) и расстроенным здоровьем,16 губернатору – семейными обстоятельствами.17 Одновременно вышел в отставку и “заступающий место городского головы” представитель “дворян” В. П. Щелков, в свое время также возглавлявший Харьковское городское самоуправление (1892-1893 г.г.). Причина такой солидарности неизвестна.

Руководства в городе не было. Заседания думы и управы вел член управы купец И. А. Коваленко, спокойствие, взвешенность и деловитость которого позволили ему установить “рекорд” бессменной работы в городской управе – 18 лет.

Борьба за кресло городского головы затягивалась. Городской голова, его “заместитель” и члены управы были избраны лишь 15 сентября 1900 г.

20 октября того же года А. К. Погорелко был утвержден в должности министром внутренних дел.18

Овладевать навыками работы городского головы А. К. Погорелко приходилось в непростых условиях первого экономического кризиса, охватившего Российскую империю в начале нынешнего столетия. Продукция промышленных предприятий (в первую очередь, металлургических и металлообрабатывающих) не находила сбыта, заводы закрывались, увеличивалось количество безработных, рушились финансово-кредитные учреждения, тесно связанные с промышленностью.

Пережили крах и крупнейшие харьковские банки – Земельный и Торговый. Городской купеческий банк, находившийся в собственности городского общественного управления, устоял в условиях обвального обесценения ценных бумаг. В 1900-1901 г.г. А. К. Погорелко приобрел большой практический опыт руководства городским хозяйством, изучил значительный массив современной ему зарубежной и отечественной муниципальной литературы. К городским выборам конца 1901 г. у Александра Константиновича уже выработалась своеобразная программа развития города по европейскому образцу. Успехи органов городского самоуправления Великобритании, США, Германии были хорошо известны А. К. Погорелко.

Многое в реализации муниципальной программы Погорелко зависело от законодательства Российской империи, действий правительства, центрального и местного административно-полицейского аппарата. Речь идет, прежде всего, об упорядочении и совершенствовании местных налогов, усилении их роли в формировании доходной части городского бюджета, введении новых, действенных налогов – в первую очередь, подоходного и на прибыль предприятий. Важнейшей предпосылкой стабилизации финансово-хозяйственного положения городов было также избавление их от обременительных обязательных расходов, предназначенных на удовлетворение общегосударственных нужд: отчисления в казну, содержание губернского правления, управления полицмейстера и всего аппарата городской полиции, пожарных команд, воинских частей, тюрем и т. п.

Без кардинального изменения законодательства улучшение финансового положения городов, повышение способности муниципальных органов удовлетворять потребности жителей были невозможны. А. К. Погорелко очень хорошо понимал это и до конца жизни выступал последовательным сторонником реформы городского самоуправления в России. Такой взгляд на муниципальное развитие прекрасно вписывался в общее либерально-демократическое мировоззрение Харьковского городского головы.

В основе всего здания модернизированного и эффективного самоуправления Харькова А. К. Погорелко видел прочный экономический фундамент. В условиях косности, рутинного отношения самодержавия к местным институтам, административного произвола и грубого вмешательства, только постоянный рост городского бюджета, опережавшего увеличение населения, мог обеспечить долю самостоятельности городского самоуправления. Для развития финансовой базы города А. К. Погорелко предполагал такие основные пути: активное использование муниципального кредита, муниципализацию городского хозяйства, развитие собственной предпринимательской деятельности городского самоуправления, расширение городской собственности.

Все эти взгляды Харьковский городской голова изложил в целом ряде теоретических трудов. Их анализ еще впереди. Но, думается, мы не преувеличим, если скажем, что подавляющее большинство выводов созрели у А. К. Погорелко уже к 1902 г. Он впервые в Харькове и одним из первых в Российской империи взглянул на деятельность городского самоуправления, развитие города, как на сложную систему, состоящую из взаимозависимых и взаимовлияющих факторов.

А. К. Погорелко одним из первых практиков оценил все преимущества долгосрочного муниципального кредита в сочетании с созданием и развитием муниципальных предприятий, одновременно и удовлетворявших насущные потребности населения, и приносивших в городскую казну весьма существенные доходы. Кредит имел форму выпуска облигационных займов, размещавшихся, как правило, за границей. Уменьшение городской собственности перестало быть самоцелью. С одной стороны, это позволяло увеличить поступления от аренды “городских имуществ”, но главное – собственность служила инструментом привлечения кредитов, стабилизировала финансовое положение города. Первым это понял еще И. Т. Голенищев-Кутузов, пытавшийся развеять страхи по поводу того, что горожанам придется когда-то расплачиваться за привлеченные займы.19 Погорелко пошел дальше – при нем в Харькове было введено в железный закон – не инвестировать поступления от кредитов в бесприбыльные проекты. Поэтому и приходилось терпеть из года в год нападки оппонентов по поводу неблагоустроенности города. Свободных средств не было, а поступать, как в Одессе, где средства муниципальных займов были израсходованы на “благолепие” черноморской красавицы, “отцы” Харькова категорически не желали. Непродуктивная трата кредитов привела Одесское городское самоуправление к финансовым трудностям, граничащим с катастрофой.20 Важной задачей было и исправление многочисленных ошибок прошлого, освобождение от диктата недобросовестных концессионеров.

В отличие от своего предшественника, А. К. Погорелко не ставил задачи избежать дефицита бюджета любой ценой. Социальные статьи расходов (образование, здравоохранение, “общест-венное призрение”), хоть далеко и не обеспечивали, в силу объективных причин, удовлетворение потребностей населения, постоянно и стабильно росли. Одной из задач, все время находившихся в поле внимания А. К. Погорелко, было введение в Харькове всеобщего начального обучения.

Изложенное позволяет утверждать, что в начале нынешнего столетия в Харькове не было другого столь подготовленного к муниципальной деятельности руководителя. Закономерно, что 7 февраля 1902 г. А. К. Погорелко вновь возглавил Харьковское городское самоуправление. После избрания он выступил с программной речью, в которой, в частности, отмечал: “…обширность наших обязанностей не соответствует ограниченности наших прав”, ставил перед муниципальными органами Харькова задачу обеспечить “…охрану исключительного права городского общества на удовлетворение той или иной потребности городского населения”.21

В губернском правлении заметили это заявление. Известная с 70-х г.г. XIX в. “неблагонадежность” А. К. Погорелко в этот раз сочеталась с преобладанием в городской думе таких же “не-благонадежных”. Худшие предположения губернского начальства начинали оправдываться. Традиционные “предложения” губернатора, сформулированные чуть ли не в ультимативном виде, уже не выполнялись столь безропотно. Так, Харьковская городская дума неоднократно отказывалась увеличить ассигнования на содержание полиции, на которую городское самоуправление совершенно не имело влияния.22 Губернаторы И. Н. Оболенский, С. Н. Гербель, К. С. Старынкевич сменяли друг друга, наследуя отрицательное отношение к городскому самоуправлению и его руководителю. Ходатайства города перед правительством о разрешении тех или иных хозяйственных мероприятий не удовлетворялись годами. По ряду вопросов дума и губернатор вели изнурительную тяжбу в установленном законом крайне громоздком порядке апелляции. Энергичная хозяйственная деятельность Харьковского городского самоуправления критиковалась консервативно-монархическими кругами, поддерживаемыми губернатором, практически по всем направлениям. Трибуной критиков стал официальный губернский орган “Харьковские губернские ведомости”. Здесь чуть ли не в каждом номере в негативном свете освещались действия Харьковского городского самоуправления. Доставалось и городскому голове. Харьковских обывателей запугивали нововведениями А. К. Погорелко и его единомышленников.

Первая крупная работа А. К. Погорелко, освещавшая деятельность Харьковского городского самоуправления по основным ее направлениям, как раз и была ответом на обвинения, высказанные на полосах “Харьковских губернских ведомостей”.23 Все критические замечания были проанализированы и достаточно аргументированно опровергнуты. В своей брошюре А. К. Погорелко подчеркивал: “Позиция “Харьковских губернских ведомостей” есть: вот придет барин, он нас и рассудит. Для того, чтобы городское управление… подчинилось приговору “барина”, необходимо, чтобы и ему было присвоено холопское состояние, чего, конечно, никогда не будет”.24

Намек на силы, стоявшие за “губернскими ведомостями”, был настолько прозрачен, что привел в негодование начальника губернии. В отчете министру внутренних дел за 1903-й год этот самый “барин” жаловался на строптивого городского голову, представлял картину развития городского хозяйства в искаженном виде. В отчете допускалась прямая подтасовка фактов. Особое недовольство начальник губернии проявил по поводу упомянутой брошюры А. К. Погорелко.25 Таким образом, в “верхах” империи формировалось негативное мнение о Харьковском городском голове. Вмешивалась губернская администрация и во внутренние дела думы, указывая А. К. Погорелко, как ему вести заседания.26

Напряженность между губернской администрацией и городским самоуправлением нарастала. Это обстоятельство отнюдь не способствовало стабильному развитию городского хозяйства.

Обострялись противоречия между Харьковским городским самоуправлением, с одной стороны, и губернским и уездным земствами, с другой. Это было следствием государственной политики самодержавия. По словам известного дореволюционного муниципального теоретика профессора Л. А. Ве-лихова: “Городская и земская Россия, как две голодные собаки, дрались из-за брошенной им кости, …русская бюрократия разделяла и властвовала”.27

Земства активно пользовались законодательной неограниченностью налогообложения недвижимого имущества на их территории (барьером здесь служило губернское присутствие). Только в 1904 г. уездное земство увеличило на 50% свой бюджет по сравнению с предыдущим годом за счет повышения обложения недвижимой собственности, расположенной на территории Харькова28. Одновременно губернское земство увеличило свой сбор на 14,5%.29

Дума апеллировала к губернскому присутствию, которое было вынуждено констатировать, что “…город является только пассивным плательщиком земского сбора, не получая от земства ничего на свои нужды”, – и приняло сторону города.30

Ввиду того, что финансовые противоречия между городским самоуправлением и земствами носили хронический характер, А. К. Погорелко активно продолжал линию на выход Харькова из уездного земства и приравнивание его к отдельной земской единице. С этой инициативой Харьковское городское самоуправление выступило еще в конце XIX в., однако многочисленные ходатайства так и не были удовлетворены царским правительством.31 С подобными просьбами выступали и ряд других крупных городов. Несмотря на всю очевидную необходимость такого решения, оно было принято лишь Временным правительством после Февральской революции.32

Важнейшими проектами, отстаиваемыми А. К. Погорелко и призванными укрепить экономическую самостоятельность городского управления, в начале века были строительство трамвая, разработка вопросов о сооружении крытого рынка на Благовещенском базаре, выкупа водопровода у концессионеров.

Договор с иностранными предпринимателями об устройстве в Харькове водоснабжения был заключен городской думой в 1878 г. и оказался крайне неудачным с юридической точки зрения. Следствием концессии стал многолетний судебный процесс без надежды какой-либо стороны на выигрыш.33 Население города страдало. Мощности водопровода были недостаточными, качество воды не соответствовало санитарным нормам, система не расширялась и не модернизировалась. С целью выкупа водопровода городская дума выпустила 111-й муниципальный облигационный заем в 1,5 млн. руб. Концессионеры получили 1250 тыс. руб., и с 1 марта 1904 г. водопровод перешел в собственность города. За первые 6 лет после этого его мощность выросла с 2800 м3 до 3590 м3 в сутки, произошла техническая модернизация водопровода.34 В то же время, проблема водоснабжения для Харькова всегда оставалась исключительно острой. Себестоимость воды здесь была гораздо выше, чем в других городах империи, расположенных вблизи крупных рек.35 Это обстоятельство крайне затрудняло решение вопроса о канализации города. В принципиальном плане дума определилась однозначно – строить канализацию хозяйственным способом. Однако к разработке проекта канализации городская управа приступила лишь в 1907 г. 36

Традиционно острым был и “трамвайный” вопрос. В 1882 г. Харьковская городская дума заключила еще один крайне неудачный для себя договор на создание в городе конно-железнодорожного сообщения. По меткому замечанию Д. И. Багалея, и Д. П. Миллера, Харьков “…попал, можно сказать, в кабалу к предпринимателям. Устраивать побочные линии или передавать их устройство кому другому город, в силу контракта, не имел права, так как исключительное право на эксплуатацию конки по всем главнейшим направлениям… принадлежало предпринимателям, а сами предприниматели ограничились только проведением двух главных линий да небольшой дополнительной… К тому же и по этим линиям коночные клячи двигались с грехом пополам. И это в то время, когда во всех уже почти крупных центрах России завелись электрические трамваи!” 37

Нюанс здесь заключался в том, что в упомянутых Д. И. Багалеем и Д. П. Миллером центрах трамваи тоже были концессионными, т. е. принадлежали частным предпринимателям. Имея за плечами начальный опыт предыдущих концессий и собственный источник электроэнергии, Харьковское городское самоуправление во главе с А. К. Погорелко решило идти по пути Москвы, организовавшей “муниципальное” трамвайное сообщение. В 1904 г. проект первой линии трамвая был утвержден технически-строительным комитетом МВД и началось строительство, производившееся хозяйственным способом, принципиальным сторонником которого был А. К. Погорелко, хорошо знавший нравы дореволюционных харьковских подрядчиков.38

Городской голова был инициатором и сторонником строительства крытого рынка на крупнейшем базаре города – Благовещенском. Сооружение огромного здания с павильонами, холодильниками, электрическим освещением и прочим необходимым оборудованием, такого, как видел А. К. Погорелко в городах Германии, было его многолетней целью. Крытый рынок позволил бы упорядочить торговлю, сделать более действенным городской и полицейский контроль за соблюдением ее правил и качеством продуктов. Он, по мнению А. К. Погорелко, давал бы городской управе и новые способы борьбы с “героями Благовещенского базара” (как иронично называл их Александр Константинович) – спекулянтами и перекупщиками. Проект был детально разработан и реализован позже, в последние годы пребывания А. К. Погорелко у кормила города. Завершилось строительство крытого рынка уже после его смерти, а открытие состоялось лишь 15 сентября 1915 г.39

Менее успешно решались вопросы внешнего благоустройства города. И хотя в начальный период пребывания А. К. Погорелко у власти были сооружены новые мосты, в 1904 г. открыт бюст А. С. Пушкина на улице его имени, одна из важнейших проблем – замощения улиц и площадей – решалась неудовлетворительно. Во многих местах в грязное время года Харьков становился просто непроезжим и непроходимым. Оппоненты А. К. По-горелко постоянно ставили ему в вину грязь и пыль на улицах. В этом вопросе городской голова придерживался непопулярной, но аргументированной точки зрения – город мостит столько, сколько может себе позволить в финансовом отношении. Тратить кредиты на благоустройство нельзя. Их нужно расходовать в направлениях, которые окупят затраты и принесут прибыль, а ее уже можно будет тратить “на красоту и благолепие”. Так как этой прибыли нужно ждать годами, а город растет, необходимо было найти разовый, “экстраординарный” источник средств. А. К. Погорелко видел его в допускаемом Городовым положением 1892 г. установлении т. н. “попудного сбора” с грузов, которые ввозились и вывозились по железной дороге. Ввиду того, что Харьков был и остается крупнейшим железнодорожным узлом, введение попудного сбора существенно укрепило бы городской бюджет. Первое ходатайство было отправлено в Петербург в 1901 г. 40

Харьковская городская дума повторяла их с завидной настойчивостью. Неоднократно А. К. Погорелко ездил в Петербург “по городским делам” и обивал чиновничьи пороги, добиваясь разрешения попудного сбора. К 1 января 1912 г. он был разрешен 81 городскому управлению, в т. ч. Киева, Екатеринослава и Одессы.

Харьков в этом списке так и не появился. Видимо, огромный грузооборот проходивших через Харьков железных дорог наводил чиновников на мысль о том, что город получит “слишком” большие деньги. Кроме того, либеральное большинство в Харьковской городской думе, в той или иной пропорции сохранявшееся вплоть до Февральской революции, не могло вызывать симпатий среди реакционного столичного чиновничества.

Заметными были успехи Харьковского городского самоуправления на ниве просвещения и здравоохранения, которым А. К. Погорелко уделял особое внимание. В 1902 г. вблизи Южного вокзала было открыто в собственном здании “сложное” начальное училище им. А. С. Пушкина.41 В нем одновременно обучались около 900 чел., был свой врач и библиотека. Харьковское Пушкинское училище являлось одним из наиболее крупных начальных учебных заведений во всей Российской империи.42 Количество начальных училищ, содержавшихся Харьковским городским общественным управлением, в 1901-1905 г.г. увеличилось с 14 до 19, учеников в них с 2608 – до 3564 чел.43. В городских училищах создавались небольшие библиотеки для учеников.

В 1903 г. дума утвердила предложенный училищной комиссией план развития начального образования в городе. Предполагалось в течение 5 лет построить здания для 10 народных училищ за счет кредита в 250 тыс. руб., о котором А. К. Погорелко договорился с губернским земством. Министерство финансов без указания причин не разрешило кредит.44 Тем не менее, ресурсы для школьного строительства изыскивались.

Опыт Харькова был известен в империи. А. К. Погорелко от имени общественного управления переписывался по вопросам народного образования с городскими головами Одессы, Смоленска, Санкт-Петербурга, Николаева, Киева, Самары, Москвы, других городов.45

Еще более острой была проблема здравоохранения в городе. В самом начале своей карьеры городского головы А. К. Погорелко вводил в строй Николаевскую больницу (ныне 17-я, открыта 25 марта 1900 г.), работал над расширением Александровской больницы (ныне 1-я городская). Недостаток койко-мест в городских больницах особенно обеспокоил Александра Константиновича в связи с началом русско-японской войны.

Уже 16 февраля 1904 г. от имени городской управы он направил через губернатора (только так городской голова мог официально сноситься с высокопоставленными государственными мужами и структурами) запрос в Главный штаб российской армии: “Будут ли раненные и больные воины направляться с Дальнего Востока для лечения в Харьков”46. Генералы, пребывавшие, очевидно, в плену шапкозакидательских настроений, оказались не в состоянии дать вразумительный ответ.47 Удивительно, но глубоко гражданский Харьковский городской голова оказался более предусмотрительным, нежели чины Главного штаба.

Городская управа собирала пожертвования для армии и флота, оказывала материальную помощь частям Харьковского гарнизона, отправленным на фронт.48 В телеграмме на имя А. К. Погорелко, присланной из Ляояна (кстати, места крупного сражения), командир 10-го пехотного корпуса генерал К. К. Случевский выражал благодарность и признательность харьковчанам.49

Война негативно сказалась на развитии города, наложила бремя новых расходов на его бюджет. Однако гораздо более серьезные испытания и для Харьковского городского самоуправления, и для его руководителя А. К. Погорелко приготовила первая российская революция 1905-1907 годов.

“Остановить движение народных масс в настоящее время может только разум, но не сила”

Возраст делает человека более умеренным, если не консервативным. В 1905 г. А. К. Погорелко исполнилось 57 лет. В таком возрасте на баррикады, как правило, не идут. Революция – дело молодых и энергичных. Неудивительно, что А. К. Погорелко со своим общественным положением и умеренным либерализмом не принял революцию в ее открытых, жестких, кровавых формах. Но в то же время он твердо знал, что существующий общественный строй должен быть реформирован. В этой своей позиции во время событий революции 1905-1907 гг. А. К. Погорелко разделил драму значительной части российской интеллигенции. Он не мог принять ни радикализма революционеров, ни консерватизма и закостенелости реакционеров. Популизм и стремление заработать политический капитал, присущие многим будущим кадетам, также его не слишком привлекали. Главное убеждение, которым руководствовался А. К. Погорелко во время событий 1905 г., заключалось в том, что в любой кризисной ситуации можно найти компромисс, избежать кровопролития и человеческих жертв.

Либерально-демократическое движение активизировалось в Российской империи еще до “кровавого Воскресения”. 8 декабря 1904 г. гласный Харьковской городской думы адвокат А. Ф. Данилович заявил во время заседания: “Свободное самоуправление возможно только в свободно самоуправляемом государстве. Когда будет предоставлена общая свобода… вероисповедания, …слова, печати, неприкосновенность личности, лишь тогда можно мечтать о том, что реформа Городового положения приведет к цели”.50 В резолюции думы, скрепленной подписью А. К. Погорелко, возбуждалось ходатайство о созыве в Москве съезда представителей городских управлений.51 Правительство не разрешило этот съезд, о котором ходатайствовал ряд крупных городов, чем обострило оппозиционные настроения в муниципальной среде.

В июне 1905 г. в Москве собрались представители городских управлений всей империи. Правительство, демонстрирующее образцы бюрократического и самодурского упрямства, городской съезд не разрешило. 117 делегатов от 87 городов были выпущены конституироваться как частное совещание городских деятелей по вопросу об организации народного представительства.52 Председателем совещания был избран князь В. М. Голицын, его товарищем (заместителем) и председателем редакционной комиссии – А. К. Погорелко.53 Редакционная комиссия подготовила проект резолюции о недостаточности и недемократичности булыгинского проекта организации Государственной думы в России. Предложенная городскими деятелями политическая реформа империи на конституционных началах, в духе парламентаризма того времени, вместе с другими резолюциями демократического содержания была подана в виде петиции на рассмотрение Николая II.54

В полном объеме эти предложения так и не были реализованы до 1917 г.

Осенью 1905 г. А. К. Погорелко выступил перед гласными с рядом основательных докладов по политическим вопросам. Несмотря на отсутствие специального образования, он демонстрирует в них осведомленность в вопросах государственного права. 6 сентября А. К. Погорелко докладывал коллегам о сути предложенного августовским манифестом Николая II парламентского механизма. Совещательный характер, предполагаемый Государственной думой, решительно осуждался, как и недемократичная, дискриминационная система проведения выборов. Духом доклада пронизано и постановление городской думы: “…Осуществление высоких намерений законодателя … возможно лишь при обязательном условии немедленного дарования всему населению России основных прав … свободы слова, печати, собраний и неприкосновенности личности”.55

Осенью 1905 г. революция достигла своего пика. Учебные заведения стали одним из центров беспорядков. Городской голова, обеспокоенный судьбой юношей, практически детей, собрал гласных и изложил им свое видение проблемы. А. К. Погорелко указал, что причины беспорядков коренятся в ненормальности общественной жизни в целом, проиллюстрировал свою точку зрения убедительными примерами из прошлого, начиная с поры “великих реформ”. И сегодня нельзя не согласиться с одним из основных выводов А. К. Погорелко: “Здоровая жизнь школы и процветание общества находятся в последовательной между собой связи”.56 Гласные приняли предложенный городским головой план мероприятий, направленных на нормализацию обстановки в учебных заведениях города, прежде всего входивших в муниципальную систему образования.57

В октябре конфронтация в обществе приобрела открытый характер. 10 октября в Харькове начались вооруженные стычки между рабочими и студентами, поддержавшими революционные партии, с одной стороны, и черносотенными дружинами – с другой. В центре города появились баррикады.58 Жизнь была парализована всеобщей стачкой.

Александру Константиновичу пришлось наблюдать за кровавыми событиями из окна своего кабинета в Городском доме на Николаевской площади (ныне в реконструированном виде здание горисполкома на пл. Конституции), чувствуя бессилие от невозможности что-либо предпринять для предотвращения кровопролития. В час дня 12 октября городской голова собрал гласных на экстренное заседание. Охарактеризовав сложившееся в городе критическое положение (“хлеба нет, угля мало, железнодорожное движение прекращено, подвоза съестных припасов нет, магазины закрыты, бездействуют банки и разные учреждения. Жизнь в городе замерла”),59 А. К. Погорелко поставил его в вину властям. “Неудачные попытки военной власти остановить политические манифестации происходили не в силу каких-либо ошибочных действий или недостатка энергии этой власти, или чего-нибудь подобного, а вследствие той простой истины, что остановить движение народных масс в настоящее время может только разум, но не сила”.60 Городская дума приняла решение об организации в городе общественной милиции для охраны порядка в городе, жизни и имущества граждан. Полиция с этой функцией не справлялась, а в случае еврейских погромов, наоборот, служила источником опасности для населения.61

Особой заботой были вооруженные, революционно настроенные студенты и рабочие, занявшие здание университета и забаррикадировавшиеся в нем. Вокруг были стянуты войска и полиция. Возникла реальная опасность боев в самом центре Харькова, кровопролития, новых жертв среди мирного населения.

А. К. Погорелко в эти дни действовал энергично. Осуждая действия революционных отрядов как насильственные, “хулиганские”, он в то же время стремился не упустить время, предотвратить непоправимое. Гласные собирались ежедневно. Отсутствие реальной силы, способной воплотить на практике их решения, исключительно осложняло деятельность думы. Харьковские либералы создали Комитет безопасности во главе с гласным думы М. И. Светухиным. Комитет непрерывно вел переговоры как с осажденными, так и с осаждавшими. В его состав вошел и А. К. Погорелко. Как убедительно показал Д. Н. Черный, городской голова выступал гарантом договоренностей между восставшими и правительственной стороной62. Увы, гарантировать что-либо он мог только своим авторитетом и добрым именем…

Со своей стороны, городская дума также создала комиссию из 9 наиболее авторитетных гласных во главе с городским головой для ведения переговоров с представителями обеих противоборствующих сторон.63

13 октября А. К. Погорелко доложил гласным о формировании под эгидой самоуправления первых вооруженных отрядов, преимущественно из студентов, охранявших ночью отдельные районы города. Впервые на заседание думы пришли представители политических партий: социал-демократы, а также члены Комитета безопасности (“конвента”, как его называли в Харькове) во главе с известным кадетом Н. А. Гредескулом. Радикализм и бесцеремонность суждений многих из них, вкупе с известием о введении в городе военного положения, охладили пыл гласных64. Их решимость создавать собственные вооруженные формирования (муниципальную милицию) заметно понизилась – гласные не могли быть уверены, что управе удастся сохранить контроль над милицией.

Кровопролития удалось-таки избежать. Войска выпустили осажденных из университета и позволили уйти, изъяв оружие (хотя револьверы многим удалось сохранить).65

По сведениям из различных источников, число погибших во время беспорядков в октябре 1905 г. колеблется от 1766 до 21 чел.67 Общее количество пострадавших доходило до полутора сотен харьковчан. Меньшевик Е. И. Рапп от имени и по поручению Федеративного совета РСДРП, объединявшего социал-демократов Харькова, потребовал от городской думы: похоронить жертвы за свой счет, оказать их семьям материальную помощь, немедленно создать городскую народную милицию, объявить общегородской траур по погибшим.68 А. К. Погорелко, как и гласные, опешил от этого ультиматума. Возражал он напористым социалистам несколько растерянно: “… Вряд ли уместно в этот тяжелый момент выдвигать… пожелания в форме требований… что касается траура, это… дело воли каждого. Городское управление не вправе никого обязывать и ущемлять чужую волю и совесть”.69

После бурной дискуссии было принято компромиссное решение: жертвы были погребены на средства города, их родственникам выплатили небольшую сумму. Вопрос о милиции был передан в специально созданную комиссию думы. Траур объявлен не был. Усилиями “левых” похороны были превращены в антиправительственную манифестацию.70

19 октября дума собралась, чтобы обсудить манифест Николая II от 17 октября, которым царь обещал создать законодательную Государственную думу и провозглашал демократические свободы. По предложению А. К. Погорелко гласные одобрили этот акт и выразили надежду, что все здоровые силы общества приложат усилия для установления порядка и прекращения насилия.71 И тут в работу думы вмешались “представители общественных организаций”, присутствовавшие в зале. Они здесь же самочинно открыли “собрание граждан города Харькова” (непонятно: каких? Кем и когда уполномоченных и избранных?). Собрание постановило: принудить думу изменить форму обращения к правительству с ходатайства на требование, добиваться не амнистии, а немедленного освобождения политзаключенных. Собрание решительно и несправедливо осудило городскую думу и персонально А. К. Погорелко за “…недостойное в октябрьские дни поведение, … непринятие мер против расстрела граждан на улицах…”.72 Так и пошло “гулять” по страницам советских изданий это ложное обвинение в адрес Харьковской думы и городского головы А. К. Погорелко.

Манифест 17 октября не умиротворил страну. В ноябре в Харькове началась забастовка почтово-телеграфных служащих. Присоединялись к стачке и рабочие муниципальных предприятий, хотя материальные условия у них были не наихудшие. Городское хозяйство рушилось. А. К. Погорелко вел переговоры с рабочими. Их требования были удовлетворены.73

18 ноября дума собралась, чтобы разработать мероприятия по обеспечению приемлемых условий жизни населения в ненормальных условиях стачек. А. К. Погорелко и Н. Ф. фон Дитмар выступили с инициативой о проведении под эгидой городской думы своеобразного “круглого стола” с участием всех политических организаций Харькова. Целью этой “миротворческой конференции” должно было стать достижение гражданского компромисса в городе. Как отмечал Н. Ф. Фон Дитмар, необходимо пригласить деятелей “… всех оттенков, чтобы примирить все интересы”.74

Этот шаг, эта идея Харьковского городского головы и его соратников и в наше время вызывают уважение. Уже в 1905 г. они пришли к сегодняшнему пониманию многообразия мира, необходимости компромисса и согласия, бесперспективности и безнравственности силовых методов, простых способов решения сложных проблем. Ни государственная администрация, ни политические деятели различных направлений не оценили этого поистине мудрого и гуманного решения. Традиционно присутствовавшие в зале “представители общественных организаций” вновь шокировали думских интеллигентов. “Представителям”, проникнутым чувством классовой ненависти, не понимающим и не принимающим компромиссов и полутонов, был чужд “миротворческий” порыв думы, ее стремление к легитимности и ненасильственность действий.

Социал-демократы, присутствовавшие в зале, совершили попытку устранить городскую думу от власти. Они потребовали от городского самоуправления выйти в полном составе в отставку и до проведения общих демократических выборов передать власть в городе Федеративному совету РСДРП, т. е. комитету одной из партий. Столкнувшись с таким напором, А. К. Погорелко просто растерялся. Нашел, что ответить, лишь Н. Ф. Фон Дитмар, имевший большой опыт общения с российским пролетариатом, причем с самым боевым его отрядом – шахтерами и металлистами. В знак протеста гласные покинули зал заседаний.75 Такая форма несогласия была воспринята рабочими и их вожаками как позорное бегство. Они тут же, в зале заседаний городской думы, провели свой митинг – как всегда, с радикальными речами и резолюциями.

И все-таки Харьковский городской голова пошел до конца, стремясь урегулировать накаленную до предела обстановку в городе. 25 ноября представители различных партий и общественных организаций начали собираться в Городском доме. Город шумно обсуждал это событие. Военные пребывали в готовности, жандармы развили бурную деятельность. На площади собралась огромная толпа. Полиция и войска вытеснили ее.

Зарегистрировались: городской голова, председатель уездной земской управы, 28 гласных и 42 представителя от 21 организации. На самом деле участников было в несколько раз больше. Присутствовавший на совещании кн. М. Л. Шаховской говорил о 296 участниках76, а начальник местного охранного отделения жандармский ротмистр Н. Н. Аплечеев в своем донесении называл цифру около 500 чел.77 В зале творилось неописуемое. Все пришли не в поисках компромисса, а с целью добиться принятия своих решений. Измотанный событиями последних месяцев, серьезно тревожащийся за свою семью, А. К. Погорелко начал ошибаться. Сначала он под давлением Федеративного совета добился от временного военного генерал-губернатора замены полицейской охраны на вооруженных рабочих ХПЗ78. Этой уступкой он пытался удержать за “круглым столом” наиболее радикально настроенных “левых”. Удержал, да вот “правые” – черносотенцы, возмущенные таким оборотом событий и оказавшись явно в меньшинстве, покинули зал. Так как никаких норм представительства не было, совещание опять превратилось в митинг, где каждая из организаций стремилась заработать максимальный политический капитал. А. К. Погорелко утратил контроль за проведением собрания, он и 28 гласных затерялись среди сотен разгоряченных политиканствующих земляков. Все речи были “левого” направления. Много внимания уделялось вопросу создания муниципальной милиции. Подстегивало заявление городских полицейских, требовавших освободить их от жандармских обязанностей и подчинить Харьковскому городскому самоуправлению. Совещание стало трибуной для политических лозунгов. Дума приняла достаточно радикальные решения, не устояв перед давлением “слева”, в том числе о требовании снятия военного положения, поддержке забастовки почтово-телеграфных служащих, учреждении городской милиции. Значительная часть обывателей, запуганных “анархией” последних месяцев и стремившихся к “тишине и покою”, были возмущены такими решениями думы. Губернатор признал их незаконными. А. К. Погорелко категорически не согласился с ним, ссылаясь на Городовое положение.79

Но военная и полицейская сила была на стороне губернатора Н. Н. Пешкова. А. К. Погорелко оказался в эпицентре различных политических сил: для генерал-губернатора, губернатора и “правых” он был явным оппозиционером и потворщиком “бунтовщикам”, последние же оказывали на городского голову постоянное давление, добиваясь своих целей, шельмовали его. Даже наиболее близкие по убеждениям кадеты (сам А. К. Погорелко осенью 1905 г. примыкал к октябристам) считали городского голову недостаточно радикальным и революционным и требовали от возглавляемой им думы официально определиться по отношению к программе этой партии.

Губернская администрация уже очень хорошо понимала, что не надо позволять городской думе собираться. Были запрещены два заседания. Гласные собрались лишь 14 декабря, когда события декабрьского вооруженного восстания пробольшевистски настроенных рабочих были уже позади.80

Восстание очень тяжело отразилось на настроении “отцов” Харькова, оно пугало их непонятностью, бессмысленностью (в их понимании) этого кровопролития. Начальник Харьковского охранного отделения докладывал в Петербург: “Городская дума в полном своем составе недоумевает, как ей быть. Ее члены говорят, что правительство их упрекало в крайнем либерализме во время октябрьских событий в Харькове, ради которого они были не на стороне правительства, между тем, последнее ничего не сделало, чтобы обеспечить город от посягательств партий революционеров…” 81

Романтизм демократических преобразований прошел. Гласные вспомнили о правительстве и даже обвинили его в пассивности. Без сомнения, такое же невеселое настроение было и у А. К. Погорелко. Ни администрация, ни черносотенцы никогда не забыли и не простили Александру Константиновичу его деятельности в драматические месяцы 1905 года.

Новый, 1906 г. Харьковская городская дума встречала в растерянности, уже не обращаясь к политическим вопросам. Городской голова без устали занимался технической и административной работой, стремясь, по возможности, смягчить последствия широкомасштабных стачек для городского хозяйства Харькова. И военный генерал-губернатор Сенницкий, и гражданский губернатор Пешков стремились как можно быстрее провести очередные городские выборы и избавиться от неугодных городского головы и гласных. Шансы на это были весьма серьезные – обладатели избирательного права, люди наиболее состоятельные, были напуганы революцией и недовольны либерализмом А. К. Погорелко и других муниципальных деятелей. Управа попыталась перенести выборы на более позднее время, когда страсти и страхи улягутся, однако губернатор не позволил этого сделать.82

Выборы впервые проходили по новой процедуре. 19 апреля 1906 г. Николай II разрешил городским думам проводить баллотировку избирательными записками, в которых каждый избиратель указывал 80 фамилий. Избранными считались 80 кандидатов, набравших наибольшее относительное количество голосов, хотя бы “за” и было меньше, чем “против”. 83 Таким образом, упрощалась процедура голосования, уходили в прошлое избирательные марафоны, а городские думы были обеспечены полным списочным составом гласных и кандидатов в гласные. В Харькове голосование записками было проведено, со специального разрешения министра внутренних дел, 22 января 1906 г.

Впервые в городе развернулась настоящая предвыборная борьба с составлением “партийных” списков и агитацией в прессе. Спад революции, отрицательное отношение собственников недвижимости, торговых и промышленных предприятий к ее кровавым эксцессам все-таки не принесли черносотенцам ожидаемой победы. У харьковчан всегда было немало недостатков, но экстремизм любого качества здесь прививался и прививается гораздо тяжелее, чем в других городах.

Либералы сохранили за собой в думе небольшое преимущество, а А. К. Погорелко 7 марта 1906 г. 47 голосами против 29 в третий раз был избран Харьковским городским головой. “Правые” выставили сразу две кандидатуры – мирового судьи И. М. Бич-Лубенского, на долгие годы ставшего одним из лидеров харьковских монархистов и неизменным соперником А. К. Погорелко, и профессора К. А. Зворыкина (из тех абсолютно лояльных самодержавию профессоров, которые любили определять благонадежность своих коллег). Оба проиграли.84

Впрочем, Зворыкин был избран заступающим место городского головы. Вот так, в условиях нарастающей реакции, имея в думе мощное “правое” меньшинство, активно поддерживаемое властями, а в управе – заместителя с почти диаметрально противоположными убеждениями, начинал А. К. Погорелко новый 4-летний срок руководства харьковским городским самоуправлением. Не вселяли оптимизма и отношения, сложившиеся с местной администрацией.

Тем не менее, уход А. К. Погорелко от вынужденной обстоятельствами революции политической деятельности давал ему возможность сосредоточиться на своем основном деле – развитии городского хозяйства и удовлетворении основных потребностей населения Харькова.

Опальный городской Голова

В 1906 г. первая российская революция еще продолжалась. Конституционные реформы, провозглашенные манифестом 17 октября, не внесли ожидавшегося умиротворения в общество. Наиболее радикально настроенные антиправительственные силы продолжали свою деятельность. В стране по-прежнему было неспокойно. Нарастало крестьянское движение.

Именно в это непростое время А. К. Погорелко был переизбран на должность Харьковского городского головы. Пережитое в 1905 г. не заставило его, подобно страусу, спрятать голову в песок от драматических событий революции, а немилость власть предержащих не принудила отказаться от своих принципов.

16 апреля 1906 г. А. К. Погорелко возглавлял депутацию городской думы во время встречи войск харьковского гарнизона, возвращавшихся с дальневосточного театра военных действий. В своем выступлении Харьковский городской голова подчеркнул: “…Общество приветствует поддержку таких действий, которые ведут к благополучию населения и скорбит о той несвойственной войску роли, которая возложена на него с целью полицейской службы”.85 Это не был политический лозунг. Слова А. К. Погорелко – не только напоминание о событиях 1905 г. и продолжающемся военном положении в Харькове, а и глубокая убежденность в непоколебимости общепринятого в правовых демократических государствах постулата о неприменимости армии во внутренних конфликтах.

Консервативно-монархическое меньшинство думы восприняло эти слова городского головы как крамолу. Торжественный адрес, провозглашенный перед военнослужащими А. К. Погорелко, был охарактеризован ими как “…навеянный современной прокламационной литературой”.86 20 “правых” гласных подписались под заявлением, в котором излагались обвинения в адрес головы. Фактически это был политический донос. Думе необходимо было оправдать своего лидера, отвести обвинения. Итогом трений стала умеренная резолюция думы, фактически опровергающая заявление “правых”.87

Усилились нападки консервативно-монар-хической оппозиции и в связи с обсуждением в городской думе острейшего вопроса о безработице, резко возросшей в результате стачек осени 1905 г. Харьковский городской комитет РСДРП среди “буржуазных врагов” пролетариата выделял городское самоуправление: “Городская дума имеет в своем распоряжении сотни тысяч рублей на различные работы. Некоторые из этих работ могут быть начаты немедленно. Толстосумам, заседающим в городской думе, нет дела до рабочих, которые голодают”.88 Лукавили авторы листовки. Городское самоуправление с огромным трудом сводило концы с концами. Никаких не то чтобы сотен тысяч, а и просто тысяч свободных денег у города не было. И о голодающих рабочих в думе помнили, хотя никакой возможности организовать общественные работы город не имел.

Дума обсуждала вопрос о безработных. Зная о крайне негативном отношении административно-полицейского аппарата к пролетариату, А. К. Погорелко предложил на обсуждение гласных весьма умеренные мероприятия по оказанию помощи безработным. “Правые” и эти меры восприняли в штыки, утверждая, что сам феномен безработицы имеет не экономические, а политические корни, являясь следствием исключительно стачечной борьбы рабочих.89 Следует отметить, что должным образом городская дума безработным не помогла.

Запланированное справочное бюро по трудоустройству, по замыслу, предназначенное играть роль биржи труда в Харькове, так и не начало эффективно работать.

Это было одно из самых значительных упущений в деятельности органов городского общественного управления, возглавлявшиеся А. К. Погорелко.

Манифест 17 октября добавил забот Харьковскому городскому самоуправлению. На него были возложены новые обязанности, связанные с организацией и техническим обеспечением выборов депутатов от Харькова в Государственную думу. Городская управа до 1917 г. организовывала выборы в парламент всех четырех созывов.

Первые выборы в Государственную думу прошли в Харькове в апреле 1906 г. Нетрудно представить, какой общественный подъем царил в городе. Впервые за века существования Российской империи и 250-летнюю историю Харькова в городе проходили парламентские выборы, пусть и не прямые, не всеобщие и не равные. А. К. Погорелко представлял в избирательной кампании партию октябристов.90

Наилучшие шансы для того, чтобы занять единственное депутатское кресло от города, имели кадеты. Их организация в Харькове была одной из самых сильных в империи. Лидер кадетов профессор Н. А. Гредескул стал в 1905 г., возможно, наиболее популярной личностью в Харькове. В конце года он был арестован за политическую деятельность и на момент выборов находился под стражей. Арест Н. А. Гредескула вызвал мощные протесты и негодование по всей стране. В то же время, ореол узника повышал популярность лидера кадетов в городе.

Губернская администрация очень не хотела видеть Николая Андреевича среди депутатов Государственной думы, да и благодарности от Министерства внутренних дел ждать за это не приходилось. В глазах военной и гражданской власти Н. А. Гредескул был едва ли не наиболее нежелательной личностью. Губернская избирательная комиссия, пользуясь арестом кандидата, исключила Н. А. Гредескула из числа выборщиков.

Получилось так, что окончательное решение вопроса оказалось в руках председателя городской комиссии Харьковского городского головы А. К. Погорелко. Несмотря на то, что формальные основания для того, чтобы не допустить кандидатуру Н. А. Гредескула у А. К. Погорелко были, да и о единстве их политических взглядов говорить не приходилось, городской голова проявил гражданское мужество и взял на себя все бремя ответственности. Мотивируя необходимостью того, чтобы Харьков был представлен в парламенте (а собрание выборщиков отказывалось голосовать за другую кандидатуру), А. К. Погорелко допустил Н. А. Гредескула к баллотировке, закончившейся его избранием.91

Выборщики городского избирательного собрания квалифицировали действия А. К. Погорелко 21 апреля 1906 г как гражданский подвиг.92 Как бы то ни было, именно принципиальная позиция Александра Константиновича не позволила бюрократическими ухищрениями лишить Харьков того депутата Государственной думы, которого избиратели города признали наиболее достойным.

А. К. Погорелко, как и большинство гласных городской думы и членов управы, с подъемом восприняли начало работы обеих палат новообразованного парламента нижней – Государственной думы и верхней – преобразованного Государственного совета. Об этом и Погорелко, и единомышленники его поколения мечтали с 60-х годов минувшего столетия.

Харьковская городская дума направила в адрес Государственной думы и Государственного совета приветственные телеграммы, где, в частности, высказывалась надежда на возможность создания на почве свободы условий “…крепкого гражданского порядка …”. В ознаменование этого исторического события Харьковская городская дума приняла решение об основании в Харькове городского народного университета.93 Целью предполагаемого учебного заведения было сделать элементы высшего образования доступными для широких народных масс. Тем самым продолжался успешный опыт организованных и субсидировавшихся городским управлением курсов для рабочих, весьма популярных в Харькове.

Был проведен ряд подготовительных мероприятий, разработан проект устава народного университета. Сама эта идея вызвала симпатию среди многих жителей города.

Ввиду того, что содержание будущего народного университета планировалось полностью за счет городского самоуправления и собственной деятельности учебного заведения, дело оставалось за “малым” – разрешением со стороны министра народного просвещения. Но не тут-то было. Вообще, складывается впечатление, что к ходатайствам самоуправления Харькова правительство относилось хуже, нежели к просьбам других больших городов.

Сама идея народных университетов после революции 1905-1907 г.г. была достаточно распространенной в Российской империи. К 1910 г. было открыто 46 таких учебных заведений, но муниципальным и наиболее “солидным” среди них был Московский народный университет им. А. Л. Шанявского94, открытый в 1908 95г.

Харьковский городской голова и дума в подготовке открытия народного университета опирались на опыт Москвы, но и к ним самим обращались за консультациями коллеги из других городов.96 Министерство “организовало” традиционную волокиту. Упорство и опыт общения А. К. Погорелко с петербургскими чиновниками на этот раз плодов не принесли. 28 мая 1910 г. он получил официальный ответ министра просвещения, который “…находит введение в г. Харькове “Народного университета” несвоевременным и не считает возможным дать дальнейший ход делу”. 97 Так отвечали высокопоставленные чиновники Российской империи на нужды городов. Причина отказа не указывалась. Харьковская городская дума весьма остро отреагировала на такой ответ министра и постановила обжаловать его.98 Ни к какому результату это не привело.

А. К. Погорелко был горячим поклонником идеи народного университета именно как общедоступного высшего учебного заведения, а не “Дома наук”, как предлагали “правые”, придавая начинанию лубочный характер, уменьшая его просветительское значение. Харьковский городской голова приложил немало усилий, чтобы “пробить” ходатайство города в чиновничьих кабинетах, но жизни его на это не хватило. Его последователи продолжали направлять ходатайства в непроницаемый Петербург, идя на компромиссы и склоняясь к тому направлению предполагаемого народного университета, которое планировалось харьковскими “правыми” еще в 1906 г. Всего за несколько дней до начала Февральской революции Министерство народного просвещения утвердило устав Харьковского народного дома наук.99

Фракционная борьба вспыхивала по самым разным поводам; даже при обсуждении таких, казалось бы, однозначных вопросов, как основание офтальмологической больницы Л. Л. Гиршмана.

Университетская глазная клиника была доступна лишь небольшому, элитному кругу пациентов. 4 декабря 1906 г. гласный Д. И. Багалей выступил в думе с сообщением о том, что Л. Л Гиршман останется в Харькове лишь в случае создания ему городом условий для работы – другими словами, основания клиники. Это был один из популярнейших врачей города, известный и за границей.100 Неожиданно развернулась дискуссия. Голосование достаточно верно отразило расстановку сил в распорядительном органе Харьковского городского самоуправления – 28 “за” и 25 “против” внесения в городскую смету на 1907 г. 10000 руб. на устройство больницы им Л. Л. Гиршмана.101 Непонятное происходило и дальше. Уже 22 декабря того же года губернатор Н. Н. Пешков без объяснений остановил действие этого постановления.102

А. К. Погорелко начал новый раунд борьбы за интересы города с губернской администрацией. Дума обжаловала действия губернатора в Петербург, где они не были поняты. Но все же 9 июня 1907 г. Н. Н. Пешков был вынужден сообщить А. К. Погорелко о том, что он получил указание Министерства внутренних дел о необходимости приведения в действие постановления Харьковской городской думы о создании офтальмологической клиники. Но ведь прошло полгода, в течение которых сотни харьковчан могли вылечить свои глазные недуги! Клиника была открыта в арендованном помещении на Москалевке 25 марта 1908 г103. В последний год жизни А. К. Погорелко городское самоуправление построило для больницы им. Л. Л. Гиршмана здание стоимостью 68885 руб.104 Клиника пользовалась заслуженной популярностью далеко за пределами Харькова. Сегодня она является одним из крупнейших офтальмологических центров в Украине.

Но далеко не всегда Харьковскому городскому самоуправлению удавалось добиться своего в споре с администрацией. Естественно, не в восторге было “правое” меньшинство думы от принятого 24 февраля 1908 г. постановления о чествовании 80-летия великого писателя Л. Н. Толстого. В частности, намечалось образовать комиссию для выработки программы мероприятий, привлечь местные учебные и просветительские заведения, издать и распространить в городских школах биографию великого писателя, организовать торжественные собрания в залах городского театра и городской дум. Однако, к вящей радости черносотенцев, по отношению к чествованию опального автора “Войны и мира” и других бессмертных творений администрация проявила твердость. Программа реализована не была. 14 августа 1908 г. губернское по земским и городским делам присутствие уведомило городскую управу, что “губернатор не нашел возможным созвать чрезвычайное собрание для чествования Толстого”.105

Особенно активизировалась консервативная фракция после окончательного спада революции, в период реакции 1907-1910 г.г. А. К. Погорелко так характеризовал ее методы в 1906-1909 г.г.: “…На замечания о насилии большинства над меньшинством скорее можно выдвинуть обратное обвинение. …Требования откладывания вопросов, нежелательных меньшинству, желание выносить и обсуждать другие вопросы и вносить параллельные предложения.., оставление заседания перед баллотированием – являются обычными способами оппозиционной части, проводимыми теперь в городской думе весьма энергично”.106

Работать в думе было тяжело. В любой момент приходилось ожидать очередного политического доноса и вмешательства губернатора. Маневры “правого” меньшинства лихорадили работу думы практически по всем важнейшим вопросам. Если бы не более или менее слаженная работа управы, несшей на себе основную нагрузку повседневной муниципальной деятельности, кризисные явления в городском хозяйстве нарастали бы.

Доброжелательному, привыкшему доверять людям А. К. Погорелко приходилось иметь в качестве “правой руки” заместителя, человека, стремящегося лишить Александра Константиновича занимаемой должности. Стремясь направить энергию К. А. Зворыкина в “мирное русло”, А. К. Погорелко и большинство думы приняли решение поручить заступающему место городского головы руководство мероприятиями по проектированию и строительству городской канализации.107

В 1906-1909 г.г. особенно стало заметно, что вопросы политической ориентации муниципальных деятелей тесно связаны с их воззрениями на городские экономические проблемы. Водоразделом являлось отношение к компетенции органов городского самоуправления. “Левые” – либералы (кадеты и октябристы), позже объединившиеся в движение “прогрессистов”, отстаивали расширение избирательного права среди городского населения, обеспечение максимально возможной самостоятельности городского самоуправления в пределах определенной законом компетенции. Контрольные функции при этом возлагались бы не столько на государственно-административные органы, сколько на само население городской общины и его уполномоченных. Общепризнанным образцом здесь служила организация местного самоуправления в Великобритании и других западных странах, где государственные и муниципальные органы имели скорее партнерские, нежели иерархические отношения.

Отсюда вытекало стремление А. К. Погорелко и его единомышленников к экономической самостоятельности городского самоуправления, укреплению его финансовой базы, их борьба с административным вмешательством и произволом. На практике инструментом этой политики было самостоятельное ведение своей экономики городом, сохранение в руках его общественного управления всех основных отраслей городского хозяйства.

Такой подход к вопросам городского самоуправления вызывал острую и всестороннюю критику реакционного Городового положения 1892 г. и требование демократической муниципальной реформы.

“Правые” (консервативно-монархические) силы, напротив, были вполне довольны Городовым положением 1892 г. Залогом успешной деятельности органов городского самоуправления, по их мнению, являлась полная подчиненность и подконтрольность муниципальной власти государственной, административно-полицейской. При таком подходе общественное управление становилось простым звеном громоздкого бюрократического механизма, каким являлось государственное устройство Российской империи, выполняло бы функции надзора и управления подданными короны на территории городского поселения, а не выражало интересы населения. “Правые” круги, позиция которых полностью совпадала с мнением многих губернаторов (в том числе харьковского) отказывали в какой-либо самостоятельности муниципальным органам, стремились полностью вы холостить само понятие “само-управления”. Отсюда – требование полной экономической подконтрольности городского общественного управления различным чиновникам губернского и центрального уровня.

Различия в этих подходах явственно видны на примерах дискуссий, разворачивавшихся в Харьковском городском самоуправлении по многим хозяйственным вопросам. В стремлении большинства гласных, членов управы и А. К. Погорелко к неуклонной реализации курса на муниципализацию городских предприятий “профессор черносотенства” (как его метко назвал Д. Н. Черный) А. С. Вязигин и его сторонники видели опасные проявления модной в начале XX в. на Западе теории “муниципального социализма”. Будучи глубоко убежденными в том, что “успешное ведение хозяйства общественными управлениями невозможно”, что без постоянного наблюдения всевидящего губернаторского ока муниципальные органы способны лишь на сплошные ошибки и злоупотребления, “правые” отстаивали необходимость передачи городских предприятий в частные руки на правах концессии или аренды.

Особенно показательно это проявилось на примере решения вопроса, называемого “отцами города” в сердцах “проклятым”, – трамвайного.

3 июля 1906 г. А. К. Погорелко открыл первую в городе линию “электрического трамвая”.108 Она проходила по улице Петинской (ныне Плехановская) и служила удовлетворению транспортных потребностей рабочих и служащих крупнейшего предприятия города – Харьковского паровозостроительного завода. Дальнейшие усилия по прокладке новых линий столкнулись с серьезным препятствием в лице Бельгийского акционерного общества Харьковских конно-железных дорог, претендовавшего на трамвайную монополию в Харькове. Имея благодаря неудачному для Харькова контракту 1892 г. исключительное право на устройство транспортного железнодорожного сообщения в центре города, бельгийцы оказывали мощное давление на городское самоуправление, дабы добиться выгодной для себя трамвайной концессии. Силы сторон были неравны. Бельгийские капиталисты считали в начале XX в. электростанции и трамвай в городах Российской империи своей вотчиной и имели покровителей в самых высоких сферах имперской бюрократии. В 1911 г. из 97 электрических предприятий, существовавших в городах России, 58 принадлежали бельгийским концессионерам на правах собственности, аренды и контроля.109 Тифлисская городская дума уже и деньги нашла, чтобы выкупить трамвай у бельгийцев, но все попытки разбились о противодействие местной администрации.110

Отразив первую попытку получения Бельгийским акционерным обществом трамвайной концессии и соорудив своими силами Петинскую линию, Харьковский городской голова, дума и управа руководствовались, как своеобразным девизом, словами, высказанными еще в 1899 г. гласным П. Ф. Твер-дохлебовым: “…Стыдно и грешно отдавать трамвай Бельгийскому обществу”.111

Борьба с бельгийцами носила и судебный, и бюрократический характер. Акционеры, привыкшие к податливости со стороны “отцов” других городов, встретив упорное сопротивление в Харькове, использовали все методы нажима, а также тактику “кнута и пряника”. “Выгоднейшие” предложения по условиям трамвайной концессии перемежались с жалобами в самые высокие инстанции, и немало здоровья и нервов потратил А. К. Погорелко, отводя обвинения. Безобразная работа конки давала городскому голове поддержку большинства харьковчан. Гласные городской думы делились на противников и сторонников концессии городского трамвая. Как ни странно, “разграничительная линия” преимущественно совпадала с той, что разделяла думу и управу по политическому признаку. “Правые”, как правило, были за концессию, либералы – против.

Раскололась даже трамвайная комиссия думы. Склонялись к новому соглашению с бельгийцами И. М. Бич-Лубенский и его сторонники. Таким образом, руководствуясь своими идеологическими убеждениями, консервативно-монархическое меньшинство Харьковского городского самоуправления заняло вредную для развития городского хозяйства позицию.

Либеральная (или “прогрессивная”, как она себя называла) фракция отстаивала муниципализацию трамвая. Ее выразителем в “трамвайной” комиссии стал инженер-железнодорожник Н. Н. Салтыков, прозванный современниками ни больше, ни меньше, как “отцом харьковского трамвая”. Он руководствовался лишь интересами и выгодами города и техническими соображениями, благо профессиональная квалификация его была высочайшей. На многочасовых бурных заседаниях городской думы, посвященных “проклятому” вопросу, Н. Н. Сал-тыков выступал десятки раз, убеждая коллег, в большинстве своем согласных с ним, но не решающихся взяться за столь сложное и ответственное дело. Речи Н. Н. Салтыкова отличались глубокой убежденностью и логикой: “…Уверяют, что нам выгоднее взять 40 коп., чем весь рубль”; “…мы только что вступили на целиком правильный путь муниципализации доходных предприятий”.112

А. К. Погорелко занял, как он часто это делал, среднюю, компромиссную позицию: переговоры о концессии с бельгийцами не прекращать, а одновременно продолжать строительство трамвайных линий хозяйственным способом. “Доставалось” ему за это с обеих сторон. “Свои” либералы – считали взгляды городского головы непоследовательными, недостаточными для отстаивания истинных интересов города. Профессор А. С. Вязигин “сотоварищи” критиковали городского голову за попытку взвалить на город непосильную задачу, выражали уверенность в безуспешности создания городской трамвайной сети хозспособом. Накануне городских выборов они вообще все перевернули с ног на голову, обвинив А. К. Погорелко в приверженности “бель-гийским кандалам” и приписывая себе все заслуги в борьбе за трамвай.

На первый взгляд, позиция Харьковского городского головы кажется противоречивой, половинчатой, нерешительной, напоминает метание между двух огней. На самом деле все не так просто. Его решение нам кажется оптимальным, по-своему логичным – по типу известной восточной пословицы: “собака лает, караван идет”. А. К. Погорелко лучше остальных знал, что по действующему законодательству каждый хозяйственный шаг городского самоуправления требовал согласования или разрешения административных органов. Именно он, частенько выезжая в Петербург “по городским делам”, очень хорошо был осведомлен, каким влиянием там пользовались “бельгийцы”. Печальный опыт тифлисцев Харьковский голова повторять не хотел. Забегая вперед, скажем, что тактика А. К. Погорелко принесла плоды. Переговоры с “бельгийцами” продолжались до тех пор, пока не стало видно, что город успешно самостоятельно решает вопросы трамвайного сообщения. Конка, влачившая жалкое существование в центре, резко контрастировала с электрическим трамваем, линии которого были проложены городом на окраины. Переговоры с Бельгийским акционерным обществом перешли в другую плоскость – о выкупе конно-железных дорог с целью устройства трамвайного сообщения и в центре города.

“Бельгийцы” сопротивлялись отчаянно, завышая цену. Так продолжалось до начала Первой мировой войны, когда обеим сторонам стало уже не до того.

Помимо безупречных технических выкладок Н. Н. Салтыкова, принципиальности и непоколебимости его сторонников, важную роль в победе города над недобросовестными концессионерами-монополистами сыграли и сами харьковчане (естественно, обеспеченная их часть). 9 апреля 1909 г. они передали в городскую управу собранные по подписке 140000 руб. на развитие трамвайного дела. Строительство активизировалось. 17 декабря 1909 г. была открыта вторая, 23 декабря того же года – третья, 20 декабря 1910 г. – четвертая, 17 июля 1911 г. – пятая, а 2 февраля 1912 г. – шестая линия городского трамвая. Их общая протяженность составляла около 20 км.113 Таким образом, все дореволюционные линии харьковского трамвая были проложены в бытность А. К. Погорелко городским головой.

Велики его заслуги перед городом и в том, что Харьков избежал участи других городов, пострадавших от бельгийских “электрических” монополистов. “Мартиролог таких городов, как Одесса, Екатеринодар, Псков, Саратов в трамвайном деле…, необычайная дороговизна электрического света, история с конкой в Ленинграде – были в свое время притчами во языцех…”, – авторитетно свидетельствует специалист. – “Из отчетов бельгийских обществ выяснилось, что в Ростове они получали за проданную электроэнергию в 8 раз дороже, чем она обходилась им самим, в Петербурге в 17, а в Одессе в 25 раз дороже”.114 То, что Харькова мы не видим в этом списке, что городской трамвай, при всех недостатках в организации его работы, уже в 1913 г. перевез 17 704 886 пассажиров115 – безусловно, является образцом ответственности руководителя города перед его населением, понимания и защиты муниципальных интересов.

Трамвай вполне законно был гордостью А. К. Погорелко, но он же являлся и его головной болью. Можно представить, какой стресс пережил Харьковский городской голова, когда раскрылось хищение бухгалтером В. Г. Чарквиани по поддельным счетам колоссальной суммы городских денег – 48 964 руб. 20 октября 1912 г. после громкого процесса обвиняемый был осужден к лишению свободы.116

Это был удар и по городским финансам, кропотливо собираемым городским головой и управой, но гораздо в большей степени – по репутации Харьковского городского общественного управления. Впрочем, от подобных вещей застраховаться нельзя. Политические оппоненты постарались максимально воспользоваться ситуацией, с новой силой начав кампанию обвинений руководства города в злоупотреблениях. Особенно досаждали они сплетнями в светских салонах и клеветой на полосах реакционной прессы, прежде всего “Харьковских губернских ведомостей”, прекрасно зная, как болезненно реагирует добросердечный и впечатлительный А. К. Погорелко на надуманные персональные обвинения в злоупотреблениях.

С другой стороны, руководству Харьковского городского самоуправления повезло, что оно само нашло эту недостачу. Если бы подобное совершила губернская ревизия, черносотенцы Харькова развернули бы еще ту пропагандистскую кампанию, направленную против А. К. Погорелко и городской управы. В 1908 г. в управе также была раскрыта растрата, совершенная, правда, в гораздо меньших размерах. Обнаружена она была вновь собственными силами, без вмешательства губернского контроля.

“Правое” меньшинство думы, кажется, само уверовало в свои же заявления о злоупотреблениях А. К. Погорелко и его ближайших сотрудников – так, настойчиво оно добивалось проведения губернской “внезапной ревизии” управы. Скорее всего, оно надеялось, что несовершенная система отчетности в управе позволит найти повод для административного вмешательства. Губернская власть охотно шла навстречу этим просьбам, но проведенные “внезапные ревизии” злоупотреблений и серьезных нарушений не находили.

Впрочем, последнее обстоятельство не очень-то и смущало авторов фельетонов в “Харьковских губернских ведомостях” и “Жале”. Особенно обострилась критика, направленная персонально против А. К. Погорелко, накануне городских выборов 1910 г. “Правые” надеялись наконец-таки убрать Александра Константиновича из кресла городского головы. Большое желание помочь им в этом было и у сменившего в 1908 г. Н.Н. Пешкова губернатора М.К. Катеринича.

Критика оппонентов была преимущественно необоснованной. В 1906-1909 г.г. Харьковское городское самоуправление достигло немалых успехов не только в области городского хозяйства, но и развития муниципального здравоохранения и образования.

В этот же период вышла из печати большая часть теоретических работ А. К. Погорелко по городским вопросам. К выдающимся достижениям муниципальной науки того времени их, естественно, отнести нельзя. А. К. Погорелко не имел ни юридического, ни экономического специального образования, да и повседневная практическая работа отнимала уйму времени и сил. Проводя весь день в управе, посещая губернские и земские учреждения по городским вопросам, ему приходилось очень часто бывать на городских предприятиях, а в дни заседаний городской думы, начинавшихся вечером, когда гласные освобождались от своих повседневных обязанностей, доводилось уходить из зала заседаний в полночь, час ночи, а то и позже. Именно поэтому все работы являются основательными докладами, подготовленными А. К. Погорелко к чтению в городской думе и затем изданными. В то же время объем, структура и глубина этих работ выходят за пределы жанра доклада. Содержание трудов А. К. Погорелко, носящих, в целом, заметный компилятивный характер, показывает глубокое знание современной ему отечественной и зарубежной муниципальной литературы. Особенную ценность этим работам придает то, что их автором является не отвлеченный теоретик, а практик-профессионал, многолетний руководитель самоуправления крупного города.

Первой пробой пера был доклад “Электрическое освещение городов” 117, подготовленный еще в 1897 г. Брошюра “Разъяснение Харьковской думе городского головы по поводу нареканий на городское управление, высказанных в “Харьковских губернских ведомостях” 118 освещала актуальные проблемы по практически всем сторонам развития городского хозяйства Харькова. Уже здесь А. К. Погорелко руководствовался основными принципами, на которых он строил всю свою муниципальную деятельность.

В 1905 г. действительность заставила А. К. Погорелко отойти от общей муниципальной проблематики в творчестве. В горниле драматических событий он подготовил два основательных доклада по злободневным общественно-политическим проблемам. Один освещал видение А. К. Погорелко путей преодоления революционных волнений в учебных заведениях119, второй – деятельности городских и земских учреждений, направленной на демократизацию общественного устройства в России.120

Самым значительным трудом А. К. Погорелко стала его книга “Городское благоустройство”.121 В ней на 245 страницах Харьковский городской голова излагал свои взгляды на развитие городского хозяйства, преломленные через впечатления от посещения выставки немецких городов в Дрездене. Автор планировал создать многотомный труд по вопросам городского благоустройства, однако, к сожалению, его исследование так и ограничилось первой книгой. Всесторонняя разработка комплекса муниципальных проблем Харькова, очевидно, планировалась в дальнейших томах. Однако и в написанной книге, где собран и проанализирован значительный опыт развития немецких городов, он исследуется в контексте проблем муниципального развития Харькова. Александр Константинович обратился, в частности, к “классической” проблеме муниципального развития – о форме собственности городских предприятий.

Современная А. К. Погорелко теория определяла два основных типа: муниципальный и концессионный. Преимущество она однозначно отдавала муниципальной форме, указывая на все многочисленные недостатки концессионной (как раз в подавляющем большинстве случаев и применяемой в Российской империи). Практика наиболее развитых в муниципальном отношении стран Запада также подтвердила бесспорное преимущество первой формы.

Без сомнения, А. К. Погорелко был знаком с этими весьма убедительными теоретическими положениями. И тем не менее, он не встал однозначно на эту позицию, указывая на недостатки муниципальной формы, редко позволяющей добиться высокой рентабельности предприятий, гармоничного сочетания учета интересов беднейших слоев населения, пользующихся услугами городских предприятий и интересов самого городского самоуправления, т. е. увеличения поступлений в бюджет города. Думается, ни тем, ни другим, ни третьим. Прекрасно знакомый с методологией познания в точных науках, А. К. Погорелко был противником крайностей в чем бы то ни было. Он не предложил конкретной формы сочетания муниципального и концессионного начала, тем не менее, хорошо понимал, что она должна существовать. Здесь А. К. Погорелко подходил к вопросу в принципе – на практике он делал все, чтобы Харьковское городское самоуправление избавилось от всех неудачно предоставленных частным предпринимателям концессий. Харьковский городской голова был абсолютно прав, если брать наиболее общий аспект проблемы – город как сложнейшую систему.

Оптимальным здесь видится сочетание муниципальной формы в организации наиболее масштабных предприятий, обслуживающих все городское население и концессионной для создания предприятий, изначально предназначенных для удовлетворения тех или иных элитных потребностей, предполагающих быстрый оборот средств и требующих частной предпринимательской инициативы (но под контролем городского самоуправления и соответствующих правоохранительных органов). Однако уже несколько лет спустя после появления в свет книги А. К. Погорелко в прессе начали встречаться сообщения о все более широком распространении на Западе смешанной (муниципально-концессионной) формы, к тому моменту практически не изученной в теории.

Речь шла о создании при организации некоторых городских предприятий акционерных обществ, контрольный пакет (или значительная часть) акций которых принадлежали бы городскому самоуправлению. Преобладающей такая схема не стала, однако в Европе она доказала свое право на существование. В России эта форма, естественно, до революции появиться не успела.

Две работы Харьковского городского головы были посвящены социальным аспектам в деятельности самоуправления – проблеме, безусловно, новой для Российской империи, привыкшей к христианской благотворительности или к циничному “Бог подаст”. А. К. Погорелко проанализировал оба основных направления социальной политики органов местного самоуправления: социальную защиту муниципальных рабочих и служащих и мероприятия, направленные на удовлетворение социальных потребностей населения всей городской общины.

Первое направление разработано А. К. По-горелко в брошюре “Обеспечение городских служащих”.122 Вся она написана “на перспективу”. Здесь, в частности, подробно рассматривается проблема организации пенсионных и страховых касс в учреждениях и на предприятиях городского общественного управления.

Вторая группа социальных проблем рассмотрена в брошюре “Регулирование цен на предметы потребления и причины их повышения”.123 В ней А. К. Погорелко продемонстрировал достаточно глубокое понимание экономических процессов и обширное знание зарубежного опыта. Проанализировав причины повышения цен, автор пришел к выводу о том, что неэкономическими мерами дороговизну, рост цен не победить. А. К. Погорелко показал, что установление фиксированных цен (“такс”, как тогда говорили) – не панацея, и в конце концов будут преобладать экономические механизмы (хотя от административных методов отказываться и нельзя, особенно при борьбе с монополией и искусственным завышением цен). Важнейшими являются чисто экономические методы: организация муниципальных пекарен, холодильников, мясных и хлебных лавок, где необходимые для населения продукты продавались бы по цене, близкой к себестоимости. Обязательно нужен и жесткий контроль над торговлей со стороны городского самоуправления.

Н. Ф. Сумцов назвал эту работу Александра Константиновича “настольной справочной книгой для городских общественных деятелей”.124

Но особенное место среди работ А. К. Погорелко занимает изданный в виде брошюры доклад “К вопросу о реформе городской полиции”,125 получивший общероссийский резонанс. Харьковский городской голова одним из первых (если не первым) высказал вслух в обобщенной форме то, о чем говорили в кулуарах и наедине с собой многие муниципальные деятели крупных городов Российской империи, посягнул на святая святых самодержавной монархии, один из ее стержней – полицейский аппарат. Поползновение, естественно, было самое минимальное, но тем не менее, А. К. Погорелко предлагал государству передать “кусочек” своей практически неограниченной полицейской власти городам.

К мысли о необходимости создания муниципальной полиции А. К. Погорелко пришел под влиянием увиденного за границей и прочитанного в специальной литературе, а также под впечатлением событий осени 1905 г.

Вопрос взаимоотношений органов городского самоуправления и городской полиции имел давние корни. В дореформенное время функции полиции были необычайно и неоправданно широки, в их число входили и основные административно-хозяйственные и санитарные мероприятия городского управления. В конце минувшего – начале нынешнего столетия городского в полиции было только то, что она действовала в черте города и содержалась на городские деньги.

Никаких механизмов взаимодействия муниципальной и полицейской власти не существовало. Городское самоуправление не имело реальных рычагов воздействия ни на полицмейстера, ни на его подчиненных. Проблема передачи отдельных полицейских функций органам местного общественного управления с целью повышения эффективности как муниципальной, так и правоохранительной деятельности, поднималась еще в период “великих реформ”. Однако наступившая затем реакция 80-х – начала 90-х сняла этот вопрос с повестки дня. События революции 1905-1907 г.г. с достаточно распространенным явлением формирования муниципальной милиции, настроенной явно не в поддержку властей, насторожили и даже напугали российскую бюрократию.

В изложении своего материала А. К. Погорелко постоянно руководствовался самоцензурой, ибо предмет был уж больно деликатный для условий самодержавно-полицейского государства. По тексту чувствуется, что автор хочет сказать больше, чем решается. И все-таки основная его мысль выражена достаточно четко: “Нет надобности доказывать необходимость реформы городской полиции. Потребуется специальная организация, нечто вроде муниципальной полиции”. А. К. Погорелко выделил две основные группы задач этой полиции:

“меры по полиции благосостояния (части врачебно-санитарная, пожарная, строительная)”;

“исполнительные действия по взысканиям (сборы, аренды и другие источники городских средств)”.

Хотя и обтекаемо, Александр Константинович говорит и о том, чтобы в перспективе придать муниципальной полиции и функции охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности.

Любопытен вывод о взаимосвязи демократичности и свободы общества с эффективностью организации и работы полицейских органов: “В видах административных соображений необходимо снабдить самоуправление… полицейской властью,.. необходимо установить условия… деятельности, гарантирующие свободу личности и общества”.

И хотя в докладе А. К. Погорелко нет всесторонней разработки проблемы создания муниципальной полиции (да такой фундаментальной задачи автор доклада перед собой и не ставил), он имел важное значение почти девять десятилетий назад, когда был написан. По нашему мнению, в этой работе содержится немало рациональных моментов, способных послужить и сегодня в деле децентрализации правоохранительных органов, организации муниципальной милиции (полиции).

Доклад “К вопросу о реформе городской полиции” был прочитан А. К. Погорелко в начале 1911 г. К этому времени он уже в четвертый раз был избран Харьковским городским головой. Позади были городские выборы 1910 г., самые сложные и напряженные в жизни А. К. Погорелко.

Последние выборы

К 1910 г. Харьковская либерально-демократи-ческая интеллигенция и наиболее дальновидная и просвещенная часть буржуазии уже оправились после потрясений 1905 г. Реакция в стране начала ослабевать. На 14 февраля были назначены выборы в Харьковскую городскую думу. После исключения лиц, за которыми числились недоимки по городским налогам и сборам, в избирательные списки вошли 2945 человек, товариществ, компаний и учреждений.126 Вот за эти немногочисленные голоса и боролись основные “избирательные партии”, как они сами себя называли.

Либерально-демократическое большинство Харьковской городской думы, возглавляемое А. К. Погорелко, совместно с его сторонниками объединились в “прогрессивную избирательную партию”. В ее состав входили кадеты, октябристы и сочувствующие им. “Прогрессивная партия” назвала А. К. Погорелко своим кандидатом на должность Харьковского городского головы.

Избиратели, поддерживавшие “правое” меньшинство, в этот раз (они меняли название во время каждых городских выборов) выступили под именем “независимой избирательной партии”. Идеологическое руководство этой группировкой осуществлял А. С. Вязигин. Кандидатом на должность городского головы выдвигался мировой судья И. М. Бич-Лубенский.

Накануне выборов 1910 г. образовались еще две “партии” промежуточного характера: близкая к “прогрессистам” “деловая партия” и сочувствующая “независимой” “торгово-промышленная партия”. Помимо полос харьковских газет, предвыборная борьба развернулась и на собраниях “партий”, разрешенных губернатором по ходатайству А. К. Погорелко.127

Оставаясь на своих давних позициях, А. К. Погорелко постарался сделать все, чтобы обеспечить правильный ход и объективность процедуры выборов, для чего и предложил сформировать избирательную комиссию в составе 12 человек, по 3 от каждой партии. Дума приняла соответствующее постановление.128

И харьковчане, вернее, та небольшая часть их, у которой были избирательные права, по достоинству оценили возможности обеих противостоящих группировок. На выборы 14 февраля 1910 г. пришли 1041 чел. “Прогрессивная партия” одержала убедительную победу. Город не хотел черносотенного общественного управления.

В стане “независимцев” царила растерянность. Не лучшим было настроение и губернатора, убежденного монархиста и откровенного реакционера. Формирование либеральной думы в Харькове, с одной стороны, выставляло его не в лучшем свете перед Министерством внутренних дел, с другой – не обещало покорности городского самоуправления, скорее наоборот. Путь “переиграть” ситуацию был один – использовать административные методы.

Повод не находился. Жалобы неизвестных городскому обществу лиц на якобы имевшие место нарушения во время процедуры не подтвердились и были обстоятельно и обоснованно опровергнуты управой. В создавшихся условиях администрация нашла оригинальное, простое и иррациональное в своей беспринципности решение. Губернатор приостановил (без объяснения причины) выполнение постановления городской думы от 8 февраля о создании избирательной комиссии. Губернское по земским и городским делам присутствие, как орган надзора, поспешило отменить указанное решение думы.129 Итак, все просто до абсурда: раз решение о формировании избирательной комиссии отменено, значит, самой комиссии нет, и городские выборы проводить некому, следовательно, и самих выборов как бы не было. В таком случае, результаты голосования 14 февраля недействительны, дума не избрана, “прогрессисты” не победили. Искомый ответ получен.

Формальный предлог выглядел так: дума, создав комиссию из представителей всех “партий”, якобы изменила инструкцию о выборах менее, чем за две недели до их проведения, не дав, таким образом, возможности губернатору остановить выполнение этого постановления до выборов.

А. К. Погорелко, по положению входивший в состав присутствия, выступил с решительным протестом, выраженным в форме “Особого мнения”: “Присутствие постановило об отмене постановления думы 8 февраля, не приведя закона, который был бы нарушен думой при составлении этого постановления…” Постановление 8 февраля, доказывал Харьковский городской голова, было не дополнением, а разъяснением инструкции к выборам: “На основании всего вышеизложенного я прихожу к выводу, что губернское присутствие не имело и не могло указать тех нарушений закона, кои давали бы основания отменить постановление думы… как таковое”.130 М. К. Катеринич не счел необходимым отреагировать на заявление А. К. Погорелко.

31 марта 1910 г. Харьковский городской голова обратился к начальнику губернии с письмом, исполненным самой изысканной любезности (впрочем, так было принято в то время): “Ваше превосходительство, милостивый государь Митрофан Кириллович! В виду безусловной необходимости в скорейшей организации органов городского управления, городская управа предполагает назначить новые выборы в наискорейшем времени… …Покорнейше прошу почтить меня уведомлением, не встречается ли с Вашей стороны какого-либо препятствия…” 131 Итак, А. К. Погорелко и его сподвижники избрали удачный тактический ход: усыпить бдительность администрации покорностью, не ввязываться в многомесячную бюрократическую тяжбу, т. е. не жаловаться в Сенат, а воспользоваться возмущением общественности по поводу необоснованной отмены результатов первых выборов.

Губернатор был сдержанно вежлив: “Милостивый государь Александр Константинович. … Уведомляю Ваше превосходительство, что я со своей стороны принципиально не встречаю препятствий к назначению новых выборов гласных в Харьковскую городскую думу не позже 2 мая текущего года”.132

Несмотря на то, что выборы были повторные, к урнам все-таки пришли 1006 харьковчан.133 Особую роль в активности городских избирателей в 1910 г. (обычно голосовала еще меньшая часть владельцев избирательного права) сыграл и тот факт, что впервые в истории Харькова муниципальные выборы были проведены в воскресенье 2 мая. 134

Несмотря на все ухищрения, “правые” потерпели еще более сокрушительное поражение, нежели в феврале. Из 80 избранных гласных 70 входили в “прогрессивный” список. 135

Отменять вторые выборы подряд, и опять по надуманному поводу, М. К. Катеринич не стал – уж больно явно шло это не только против закона, но и против здравого смысла. Два месяца губернское присутствие не могло собраться с духом и утвердить столь неприемлемый итог повторных выборов. Делать, однако, было нечего и искомое решение было вынесено 12 июля 1910 г. 136

Ни разу выборы в Харьковскую городскую думу не имели такого резонанса за пределами города и губернии. “Прогрессисты” в других городах изучали харьковский опыт, идя на муниципальные выборы.

Стоявший на кадетских позициях петербургский журнал “Городское дело” с воодушевлением писал о выборах в Харькове: “Избиратель, даже в узком его кругу, в огромном большинстве, очевидно, достаточно умеренно и консервативно настроенный, все-таки сумел надлежащим образом оценить нравственные качества фальшивых патриотов, потеряв к ним всякое доверие, и твердо решил не подпускать их к общественному делу”.137

После традиционных “думских” каникул вновь избранные гласные были собраны городским головой в начале сентября 1910 г. для формирования исполнительных органов и думских комиссий.

Для неофициального обсуждения кандидатур на выборные руководящие посты А. К. Погорелко собрал 5 сентября частное совещание вновь избранных гласных. Подобная практика была в Харькове традиционной, позволяла более рационально использовать время организационного заседания городской думы. Городовое положение 1892 г. предусматривало проведение частных совещаний гласных, причем разрешение губернатора не требовалось. Тем не менее, А. К. Погорелко, не желая дразнить лишний раз администрацию, “из вежливости” (как он сам объяснял) уведомил о предстоящем совещании начальника губернии. Да вот на беду городского головы губернатора не оказалось на месте, его замещал вице-губернатор И. И. Стерлигов, личность одиозная в дореволюционном Харькове.

Вице-губернатор так же, как и начальник губернии, был крайне недоволен победой “прогрессистов” на выборах. Пользуясь отсутствием губернатора, И. И. Стерлигов перешел в решительное и не слишком разумное “контрнаступление” против городского головы и возглавляемого им “крамольного” самоуправления.

В 8 часов вечера в воскресенье 5 сентября гласные собрались в Городском доме. Накануне совещания А. К. Погорелко получил письмо вице-губернатора, в котором городской голова уведомлялся о том, что частное собрание гласных нужно проводить в соответствии с печально известным законом о собраниях от 4 марта 1906 г., направленным против оппозиционных самодержавию организаций. В полной уверенности в том, что этот закон отношения к частным собраниям гласных, регламентируемым Городовым положением, не имеет, – А. К. Погорелко начал совещание. Работа шла по-деловому, ибо впервые за многие годы городская дума Харькова не была раздираема непримиримыми фракционными противоречиями.

На повестку дня был вынесен вопрос о согласовании кандидатуры городского головы. Первой была названа фамилия А. К. Погорелко. Не желая своим присутствием оказывать влияние на выбор гласных, щепетильный претендент передал председательствование профессору В. Ф. Тимофееву и покинул собрание. Выйдя из Городского дома на Николаевскую площадь, Александр Константинович встретил своего старого знакомого, полицмейстера К. И. Бессонова. Можно представить себе шок городского головы, когда он узнал о том, что начальник городской полиции идет … разгонять совещание гласных. Судя по тому, что полицмейстер не послал кого-то из подчиненных, а лично направился к Городскому дому, он понимал и неадекватность приказания вице-губернатора, и деликатность ситуации.

На брусчатке Николаевской площади перед Городским домом вечером 5 сентября 1910 г. стояли и беседовали два уважаемых и солидных человека: городской голова А. К. Погорелко и полицмейстер К. И. Бессонов. Александр Константинович нашел-таки нужные слова и убедил собеседника не применять силу против гласных городской думы. К. И. Бессонов, будучи не последним чиновником царской административно-полицейской системы, естественно, не мог питать симпатий к взглядам и убеждениям А. К. Погорелко и “прогрессивного” большинства думы. Тем не менее, он внял убеждениям собеседника и, рискуя навлечь на себя дисциплинарное взыскание, повернул обратно.138 Совещание состоялось.

9 сентября 1910 г. председательствующий Харьковской городской думы139 демократ и старейший просветитель города С. А. Раевский, избранный 31 августа после принятия гласными традиционной присяги, открыл заседание, посвященное выборам городского головы. Было предложено 6 кандидатур. Пятеро претендентов взяли самоотвод. Остался один – Александр Константинович Погорелко. Это не было результатом какого-то давления или неравенства условий для различных кандидатов. Вновь избранные гласные, среди которых было немало молодых, знающих и энергичных, высказали этим уважение опыту, профессионализму, деловым и нравственным качествам А. К. Погорелко, который и был избран Харьковским городским головой.140

Были сформированы подготовительные комиссии. В этот раз их оказалось, как никогда, много. Воодушевленные победой на выборах “прогрессисты” стремились добиться кардинальных улучшений практически по всем направлениям деятельности Харьковского городского самоуправления. Дума избрала 32 (!) комиссии. Одних “трамвайных” было две: трамвайная комиссия и комиссия по разработке трамвайного вопроса. Первая готовила материалы по эксплуатации и расширению трамвайной сети, вторая занималась “вечным” вопросом – о выкупе конно-железных дорог у Бельгийского акционерного общества. 141

“Прогрессисты” понимали, что от успеха их деятельности в определенной степени зависели и перспективы либерально-демократических сил на муниципальных выборах в других городах огромной империи. Опыт харьковчан и в самом деле изучался и использовался. Уже в 1911 г. на выборах в Киевскую городскую думу “прогрессисты” получили 51 место, черносотенцы – всего лишь 21.142 Преобладающее влияние получили либералы и в Московской думе. Даже в Петербурге, с традиционным монархическим уклоном его владельцев недвижимости, а также торговых и промышленных предприятий, с высоким процентом аристократов среди лиц, имевших избирательное право, на выборах 1912 г. большинство кресел гласных получили “прогрессисты”.143 Волна либерализма прошла по крупным городам Российской империи. Началась она в 1910 г. в Харькове. Ко времени Февральской революции среди крупнейших городов однозначно черносотенным было лишь самоуправление Одессы.144

Практическая деятельность, однако, оказалась сложнее, чем ее представляли себе “прогрессисты”.

“Прогрессивное” самоуправление Харькова

Деятельность Харьковского городского самоуправления в 1910-1914 г.г. весьма любопытна как для историка, так и для современного муниципального практика. Она охватывала практически все стороны развития городского хозяйства, была непростой и в плане взаимоотношений с государственной административной властью.

Губернатор и его приближенные никак не могли смириться с существованием либерально-демо-кратической по своему персональному составу городской думы. Губернская власть применяла административное давление, находя различные поводы. Только осенью 1910 г. губернатор приостановил, а губернское по земским и городским делам присутствие отменило без указания причин несколько постановлений Харьковской городской думы, в том числе о предоставлении Харьковскому женскому медицинскому институту городских больниц в качестве учебной базы.145

В определенной мере конфликтом между губернской властью и городским самоуправлением можно считать и события 9 ноября 1910 г., связанные со смертью Л. Н. Толстого. Вблизи университета и на Николаевской площади, т. е. в непосредственной близости от Городского дома полиция неспровоцированно (по свидетельству местной прессы) применила силу против толпы харьковчан, преимущественно студенческой и ученической молодежи, собравшейся почтить память великого писателя. Этому же печальному событию было посвящено специально созванное А. К. Погорелко заседание городской думы. Гласный А. М. Кузнецов в своей речи резко осудил насилие по отношению к демонстрантам. По его предложению дума постановила сообщить губернатору об опасности, угрожающей харьковчанам вследствие грубых действий полиции.146 Этот весьма умеренный протест был воспринят М. К. Катериничем крайне негативно. Постановление думы было признано незаконным (как выходящее за пределы муниципальной компетенции), а его инициатор А. М. Кузнецов был отправлен в административную ссылку.147

В обзоре деятельности Харьковской думы за 4-летие 1910-1914 г.г. об этом факте административного произвола по отношению к гласному упомянуто весьма дипломатично: “гласный А. М. Кузнецов выехал из Харькова”.148

Этим, впрочем, губернатор не ограничился. События приобретали особый характер. Как только М. К. Катеринич покинул город по служебному вопросу, вице-губернатор И. И. Стерлигов “вспом-нил” о том, как он пытался с помощью полиции разогнать предварительное частное совещание гласных 5 сентября. Губернская администрация возбудила уголовное преследование против городского головы и всех гласных, принимавших участие в этом совещании. И хотя основным инициатором привлечения к суду муниципальных деятелей Харькова выступал вице-губернатор И. И. Стерлигов, трудно поверить, чтобы он дважды предпринимал столь серьезные действия без ведома губернатора.

Обвиняемая сторона развила энергичную деятельность по подготовке к процессу. 17 октября состоялось экстренное собрание юридической комиссии Харьковской городской думы. Председатель комиссии кадет А. Ф. Данилович вынес на обсуждение пять взаимосвязанных вопросов, которые охватывали существо дела. Эти пять пунктов, по нашему мнению, могут служить образцом юридической логики:

о применимости закона 4 марта 1906 г. к частным совещаниям гласных;
в случае применимости закона 4 марта 1906 г., ввиду отсутствия на собрании посторонних лиц, можно ли считать его публичным, на которые только и распространяется указанный закон;
если допустить, что собрание было публичным, выполнено ли было требование ст. 8 закона 4 марта 1906 г. об уведомлении властей о предстоящем собрании;
можно ли трактовать письмо вице-губернатора городскому голове как запрещение собрания;
если же частные собрания гласных все-таки регулируются Городовым положением, можно ли обжаловать действия губернской администрации в Правительствующий сенат.
По первому вопросу комиссия сделала однозначно отрицательный вывод. По второму – также. По третьему вопросу комиссия признала, что если даже и допустить применимость закона 4 марта 1906 г. к частным собраниям гласных, то требования ст. 8 этого закона были А. К. Погорелко соблюдены. Анализ текста “предложения” вице-губернатора привел к выводу, что в нем нет прямого запрещения собрания. И наконец, по последнему рассматриваемому пункту было отмечено, что “комиссия находит и законным и полезным, в ограждение прав городского общественного управления, принесение от имени городской думы на означенное предложение г. губернатора жалобы в Первый департамент Правительствующего сената”.

Была выработана и тактика защиты на судебном процессе. Комиссия пришла к выводу о необходимости основывать защиту на пунктах 1 и 2, не делая условного допущения о применимости к частному совещанию гласных закона 4 марта 1906 г. о публичных собраниях.

Ознакомление с материалами комиссии, безусловно, настраивало А. К. Погорелко на оптимистический лад. За ходом подготовки сторон к беспрецедентному процессу наблюдали и в других городах империи. Слушание дела было назначено на 18 декабря 1910 г. в мировом суде, куда оно было передано прокурором Харьковской судебной палаты по подсудности.

Обвинение, кажется, и само не очень-то верило в успех своего “предприятия”. То ли по этой причине, то ли из-за простой перестраховки никто из губернского начальства, собственно и затеявшего этот процесс, в камеру мирового судьи не явился. Поддерживал обвинение губернский секретарь Петроусенко, которому и пришлось “вступить в неравный бой” с лучшими юристами города. Представитель администрации просил мирового судью признать обвиняемых виновными в том, что:

ими не было испрошено разрешение на проведение совещания согласно закона 4 марта 1906 г.;

совещание состоялось, несмотря на предупреждение губернатора.

Затем судья предоставил слово адвокатам, защищавшим интересы городского самоуправления. А. Н. Переверзев убедительно показал, что городской голова не обязан был предварительно представлять губернатору повестку дня собрания, отметив при этом, что “устройство частных совещаний – необходимое следствие, вытекающее из обязанностей гласных. Привлекать, поэтому, за действия, являющиеся обязанностями для обвиняемых, невозможно”. Попытка обвинителя выйти из создавшегося затруднительного положения была довольно неуклюжей – Петроусенко заявил, что по должности губернатор выше полицмейстера и “может и подавно требовать, чтобы его оповещали”. Такая аргументация развеселила присутствовавших в зале. Стенограмма неоднократно фиксировала смех.

Взял слово и городской голова. Из самого текста этого заявления видно, как тягостно и неприятно было происходящее ему, пожилому человеку с больным сердцем: “Напрасно представитель администрации обвиняет меня в том, что я устроил совещание. Совещание было собрано по желанию гласных. В заседании думы 31 августа гласные пожелали, прежде чем выбирать состав городской управы, посовещаться. Исполняя это желание, городской голова и назначил совещание на 5 сентября. Исполняя традиционный обычай в порядке этики, я известил губернатора”.

Но наиболее острым было выступление гласного, кадета, будущего депутата Государственной думы В. В. Лашкевича, показавшего истинную подоплеку этого необычного судебного процесса. “Это дело, глубоко затрагивающее права и интересы всех городских и земских самоуправлений России, дело, исходом которого интересуется вся Россия. Для всех нас, да и для Вас, г-н мировой судья, ясно, что суть дела не в параграфах и не в примечаниях, а в том, что пропитало за последнее время всю нашу жизнь – в политике. Наша дума прогрессивна. В этом вся отгадка. В этом ключ к пониманию данного дела, столь курьезного с формальной стороны. Будь наша дума не прогрессивной, никогда бы этого дела и не возникло”.

Столь откровенное заявление не только сорвало оболочку юридического формализма с дела и порадовало журналистов сенсацией, оно окончательно лишало судью возможности для маневра, хотя по обстоятельствам дела ему, при всем желании, было бы архисложно вынести вердикт, которого ожидал губернатор. Мировой судья всех обвиняемых оправдал.

Исход судебного дела имел широкий общественный резонанс. Так, деятель Петербургского городского самоуправления И. Зубарев подчеркивал, что это был “небывалый процесс”, имевший “громадное принципиальное значение”.

Авторитет Харьковского городского самоуправления после 18 декабря 1910 г. вырос и в городе, и далеко за его пределами. Дело произошло нешуточное – городской голова и гласные думы выиграли процесс у “хозяина губернии”. Укрепилась и вера в судебную власть, и уверенность прогрессистов в своих силах. От возбуждения судебного преследования неугодных муниципальных деятелей губернаторская сторона ничего не выиграла.

Свое негативное отношение к городскому голове и городской думе М. К. Катеринич неоднократно подтверждал не только в частных разговорах, но и на бумаге. В конце 1911 г. и в начале 1912 г. он отменил представленные А. К. Погорелко постановления городской думы об оказании помощи голодающим в империи. Поясняя свои действия министру внутренних дел, М. К. Катеринич жаловался на “…направление преобладающей в составе Харьковской думы партии, т. н. “прогрессистов”, собственно, конституционалистов-демократов”. Несмотря на благородство порыва и формальную правоту гласных, российская бюрократическая система и здесь показала себя “во всей красе”. Дума обжаловала решение губернатора в Сенат, который принял ее сторону…18 сентября 1915 г., когда и вопрос давно уже утратил актуальность, и состав Харьковской городской думы сменился, и губернатор был другой, и А. К. Погорелко уже не было в живых.

А. К. Погорелко, судя по фамилии, имел украинские корни, однако родился и вырос он в русифицированной семье. Всю свою жизнь он находился в поле русской культуры, прежде всего языковой. В то же время проживание в течение десятилетий на украинской земле, близкое знакомство с культурой этого народа, собственные демократические принципы и высокие нравственные качества позволили Александру Константиновичу счастливо избежать бацилл шовинизма. Искренне сочувствуя украинскому культурно-национальному движению, он не раз совершал поступки, направленные на поддержку этого процесса.

В 1903 г. А. К. Погорелко возглавлял депутацию Харькова на открытии памятника И. П. Котляревскому в Полтаве, ставшем заметной акцией украинского движения.

В ноябре 1905 г. Харьковский городской голова в своем докладе на заседании городской думы подчеркнул недопустимость запрета публичных выступлений на украинском языке.

7 марта 1907 г. А. К. Погорелко предложил гласным поддержать инициативу Золотоношской уездной земской управы о сооружении в Киеве памятника Т. Г. Шевченко к 100-летию со дня его рождения. В своем выступлении городской голова отмечал, что “важным является гуманитарное значение поэзии Шевченко”. По предложению своего руководителя городская дума постановила ежегодно перечислять на памятник Кобзарю в Киеве по 200 руб.

С особенным уважением к украинскому культурно-национальному движению и его деятелям относилась “прогрессивная” дума 1910-1914 г.г. Накануне 50-летия со дня смерти Т. Г. Шевченко гласные И. В. Кулинич, Н. И. Михневский, В. Н. Пономаренко, Г. Я. Стрижевский и Н. Ф. Сумцов обратились к коллегам с заявлением, в котором, в частности, говорилось: “Город Харьков, расположенный на территории украинского народа и в своей значительной, если не большей части, заселенный украинским племенем, может и должен принять самое горячее участие в чествовании великого поэта, светоча украинского народа”.

В заявлении предлагалась и программа торжественных мероприятий. Она была расширена и дополнена предложениями других гласных 4 марта 1911 г. Харьковская городская дума приняла постановление, в котором предусматривалось:

приобрести для Харьковского художественно-промышленного музея портрет Т. Г. Шевченко;

присвоить имя поэта одному из городских начальных училищ;

учредить для Харьковского историко-фило-логического общества ежегодную премию им. Т. Г. Шевченко за лучшие сочинения по истории Украины, истории украинской литературы и этнографии;

учредить стипендию им. Т. Г. Шевченко во 2-м реальном училище Харькова.

Некоторые из утвержденных думой мероприятий требовали от городского головы и гласных не только “сочувствия” творчеству Т. Г. Шевченко, а и определенного гражданского мужества. Они пошли на откровенную пропаганду имени столь нелюбимого самодержавием поэта среди населения города. Новая улица на окраине города получила имя Тараса Шевченко. Было также принято решение о возведении в Харькове обелиска-колонны в украинском стиле с рельефом Кобзаря, для чего дума постановила ассигновать ежегодно по 1000 руб. Это постановление выполнить не удалось. Запрет на празднование 100-летия со дня рождения Т. Г. Шевченко и вскоре начавшаяся Первая мировая война помешали установке памятника великому украинскому поэту в Харькове. Зато было реализовано другое важное решение. При Харьковской общественной публичной библиотеке (ныне ГНБ им. В. Г. Короленко) был открыт содержавшийся на городскую субсидию украинский отдел им. Тараса Шевченко.

На этот раз М. К. Катеринич не отменил вышеизложенные достаточно “крамольные” постановления и даже разрешил начать сбор средств по подписке на памятник Т. Г. Шевченко при условии, что данная акция не выйдет за пределы Харькова. Возможно, причиной этой неожиданной терпимости было украинское происхождение самого начальника губернии.

Харьковскому городскому самоуправлению в 1910-1914 г.г. удалось добиться многого. Но ожидаемого единства в самих муниципальных органах не было. Тяжелым ударом для А. К. Погорелко стал раскол в рядах “прогрессистов”, обозначившийся уже в 1911 г. Одну группу составили “старшие”, либералы конца XIX в., более склонные к красноречию, другую – “молодые” (от 30 до 40 лет): А. Ю. Вегнер, В. В. Лашкевич, В. Е. Мороховец, Ф. И. Ширяев и др. Эта группа (преимущественно кадеты) основное внимание уделяла повседневной, хозяйственной работе, которую они делали энергично, достаточно квалифицированно и успешно.

Обозначившаяся скрытая борьба тяготила А. К. Погорелко. По своему возрасту и взглядам ему были более близки “старшие”, но вот отношение к делу, обеспечение функционирования сложного муниципального организма сближали его с “молодыми”, которых в вопросах профессионализма можно с большей долей истины назвать учениками А. К. Погорелко.

Внутренние конфликты и “внешнее” противодействие административной власти препятствовали деятельности Харьковского городского самоуправления. Тем не менее, она была достаточно успешной, особенно в экономической сфере. В 1910-1913 г.г. бюджет Харькова (и доходная, и расходная части) вырос на 62%, в то время, как в Киеве – на 28%, Екатеринославе – 22%. Даже столицы империи в эти годы не знали подобных темпов роста: Петербург – 29%, Москва – 40%. Наконец-то начали реализовываться в значительно большей мере, чем раньше, масштабные планы А. К. По-горелко. Успешно использовался долгосрочный муниципальный кредит, привлекались средства и вкладывались в те отрасли городского хозяйства, которые могли не только окупать вложения, но и приносить прибыль – прежде всего, в муниципальные предприятия.

В 1912 г. по признаку развития муниципальных предприятий Харьков лидировал среди городов Украины (до 45% процентов всех городских доходов), опережая Екатеринослав (41,1%) и Одессу (36,8%), уступая лишь Москве и Петербургу (около 58%).

Особое внимание А. К. Погорелко уделял в последние годы пребывания в кресле городского головы умножению муниципальной собственности Харькова и привлечению займов. Технические операции по вопросу выпуска и реализации городских облигаций осуществлял городской купеческий банк – первый по времени основания и наиболее успешный по своей деятельности муниципальный банк в Украине, предмет особой гордости Харьковского самоуправления. 23 марта 1913 г. правление банка уведомило думу о том, что подписка на III-й городской облигационный заем покрыта полностью. Осенью того же года практически полностью были реализованы I-й и II-й займы, IV-й – на 89%. Четвертый заем был разрешен Николаем II 24 апреля 1911 г. в размере 6 199 875 руб. Его целью служили строительство новых линий трамвая, расширение электростанции и водопровода, сооружение крытого рынка и канализации. Харьков размещал займы преимущественно за границей, доверие к его ценным бумагам было стабильно высоким. Займы выпускались на 50 лет из расчета 4,5-5% годовых.

О правильности действий руководимого А. К. Погорелко городского самоуправления свидетельствует такой факт: 98% объема выпущенных в 1910-1913 г.г. облигационных займов имели производственный характер. По прогнозам, их реализация должна была привести к увеличению муниципальной собственности на 16 млн. руб. Сбыться этим планам помешала война.

Инвестирование муниципальных предприятий с целью их расширения не только давало возможность удовлетворения насущных потребностей населения и дополнительные источники дохода, но и увеличивало ценность муниципальной недвижимой собственности. В 1910-1912 г.г. на Торговой пл. (ныне Розы Люксембург) по проекту петербургских архитекторов Н. В. Васильева и А. И. Ржепишевского было выстроено новое здание Харьковского городского купеческого банка, являющегося основным источником краткосрочного кредита для городского самоуправления и находившегося в муниципальной собственности. Сам стиль здания “модерн”, его возведение из монолитного железобетона как бы символизировали модернизаторскую программу муниципального развития Харькова, предложенную А. К. Погорелко. Банк и ряд магазинов размещались на первом этаже, на втором и третьем – конторы для сдачи внаем различным организациям, на трех верхних этажах размещалась гостиница “Астория”. Сметная стоимость этого уникального для Харькова здания составляла 724 745 руб.

В эти же годы Харьковское городское самоуправление закончило строительство здания городского ломбарда, как и банк – первого среди себе подобных муниципального учреждения в Украине. Именно при А. К. Погорелко ломбард впервые перечислил половину своей прибыли в городскую казну (1902 г.). Кроме получения прибыли, ломбард имел и другую цель – служить нуждам малообеспеченного населения города, а потому до 70% общей суммы составляли ссуды под залог до 5 руб.

Выросла и доходность основанных еще при И. Т. Голенищеве-Кутузове городских скотобоен. Помимо отчислений в бюджет, этот производственный комплекс давал возможность контролировать санитарное состояние мяса, поступавшего на городские рынки.

Пребывая во главе “прогрессивного” самоуправления, А. К. Погорелко смог приступить к осуществлению своего давнего плана по расширению и модернизации городской электростанции, в создании которой он принял деятельное участие. В 1910 г. начались работы по переоснащению предприятия. Оборудование необходимого качества закупалось за границей. Мощность электростанции возросла до 5570 кВт, она начала вырабатывать вместо постоянного 3-х фазный переменный ток. Чистая прибыль электростанции, поступившая в городской бюджет в 1911 г. составляла 216 541 руб.51 Среди ее абонентов числились 1194 частные квартиры, 605 магазинов, 12 банков, 105 мастерских, 27 учреждений и пр.

В работе станции имели место определенные технические и организационные недостатки, но, в целом, она служила удачным примером муниципального предприятия.

Начавшееся строительство городской канализации привело А. К. Погорелко и членов управы к решению о создании собственного, муниципального кирпичного завода. Он был пущен в 1910 г. Производительность завода составляла 2 млн. шт. кирпича в год. В том же году город основал собственную пекарню для обеспечения беднейшего населения хлеба по фиксированным низким ценам.

В 1910-1912 г.г. Харьковское городское самоуправление смогло, благодаря быстрому росту бюджета, несколько увеличить ассигнования на народное образование и медицину. В 1910 г. городская дума одобрила подготовленный училищной комиссией перспективный план развития начального образования в городе. Согласно этому плану, к 1921 г. количество классов (как их называли – комплектов) в городских начальных училищах должно было составлять 296. Это, по подсчетам, обеспечило бы возможность получить начальное образование для всех маленьких харьковчан, независимо от социального происхождения. Соответствующее ходатайство о разрешении в Харькове введения всеобщего обучения, за подписью городского головы А. К. Погорелко, через губернатора было направлено в Министерство народного просвещения. 16 февраля 1911 г. Министерство дало положительный ответ. Городское самоуправление начало действовать по собственному плану. В 1913 г. ассигнования на начальное образование превысили уровень 1909 г. почти в 2 раза и достигли 268 534 руб. (4,5% годового бюджета Харькова). Результаты этих усилий сказались уже в Первую мировую войну, когда резко сократилось количество отказов в приеме в городские начальные училища детей, подходящих по возрасту и проживающих на территории Харькова. В том же 1910 г. была упразднена плата за обучение в городских начальных училищах.

Под эгидой Харьковского городского самоуправления успешно работало городское ремесленное училище, состоявшее из двух отделений: слесарно-токарного и слесарного. А. К. Погорелко, избранный в 1899 году председателем попечительного совета этого училища, постоянно держал его в поле своего внимания. К 1913 г. городское ремесленное училище, основанное в 1886 г., успешно окончили 595 чел. Они трудились на железной дороге, преимущественно машинистами и их помощниками, на заводах – мастерами и чертежниками, некоторые имели собственные мастерские или работали преподавателями в ремесленных училищах и школах.

Среди средних учебных заведений, в основании которых самое активное участие принимал А. К. Погорелко, особое значение для всей Украины имело художественное училище. С 1896 г. в помещении Харьковского художественно-промышленного музея работала бывшая частная школа рисования и живописи М. Д. Раевской-Ивановой, переданная основательницей городу. Из муниципальной казны финансировалось 2/3 содержания школы. Харьковская городская дума обратилась к правительству с ходатайством об открытии в городе художественного училища. После 5-летней бюрократической волокиты со стороны Санкт-Петербургской Академии наук все же в 1912 г. было открыто Харьковское художественное училище. Первым его ректором стал известный художник А. М. Любимов, ученик И. Е. Репина.

Харьковское художественное училище было последним учебным заведением такого уровня, открытым в бытность А. К. Погорелко городским головой.

С “прогрессивным” городским самоуправлением А. К. Погорелко работалось лучше, нежели с любым другим его созывом. Высокая образованность, энергичность и распорядительность членов управы и многих гласных давали возможность воплотить на практике то, что раньше не удавалось. Замыслы Харьковского головы были обширны. И знания, и умения были.

А. К. Погорелко не отличался богатырским здоровьем, необходимым для той изнурительной ноши, которую он взвалил на себя в 1900 г. и нес долгие 12 лет. Еще перед началом своей карьеры руководителя города, он отправился в отпуск в Карлсбад для продолжительного лечения. Бурные события последующего десятилетия не добавили Александру Константиновичу здоровья.

После четвертого избрания на должность городского головы А. К. Погорелко председательствовал на 52 заседаниях Харьковской городской думы. В последний раз это произошло 9 февраля 1912 г. Тяжелое сердечное заболевание (“грудная жаба”) вывело его из строя. К осени Александру Константиновичу стало ясно, что болезнь одолевает. 11 октября городская дума заслушала заявление А. К. Погорелко об “оставлении” им должности городского головы по болезни. 12 лет и 26 дней возглавлял он городское самоуправление Харькова. Обыватели, пожалуй, уже и не представляли себе кого-то другого на этой должности.

23 октября 1912 г. Харьковская городская дума постановила:

поместить портрет А. К. Погорелко в присутствии городской управы и в тех городских учреждениях, которые возникли при нем и благодаря его инициативе;
учредить в Харьковском университете, Харьковском технологическом и в Харьковском ветеринарном институтах премию им. А. К. Пого-релко за студенческие работы по вопросам муниципального хозяйства;
согласно заключению финансовой комиссии и принимая во внимание 12-летнюю службу А. К. Погорелко в качестве Харьковского городского головы, а также имея в виду особенности этой службы… результатом чего явилась потеря им здоровья на службе городу, приведшая … к необходимости ухода в отставку по болезни, признать необходимым назначить бывшему городскому голове А. К. Погорелко ежегодное пособие;
…городская дума просит А. К. Погорелко по мере сил продолжать работу в комиссиях, а по сему баллотировать его в комиссии: трамвайную, по электрическому освещению и водопроводную;
…учредить в городской больнице им. Ж. Гельферих одну койку им. А. К. Погорелко для семей беднейших служащих городского управления”.
Ни в каких комиссиях А. К. Погорелко уже так и не участвовал. Во второй раз, после 1884 г., он возвратился к частной жизни. Теперь уже ни молодости, ни сил, ни перспектив у него не оставалось. Многолетние враги из “правой” думской группировки делали все, чтобы отравить последние дни А. К. Погорелко. “Харьковские ведомости” немало статей посвятили циничному анализу городских убытков от назначения ему пенсии. Эта травля продолжалась и после отъезда А. К. Погорелко от опасной для его здоровья зимы в Кисловодск. Намекали на “бегство” бывшего городского головы в связи с будто бы открывшимися растратами в городской управе.

Идеологическая борьба вышла за рамки морали. И если тремя годами ранее “прогрессисты” повели себя не вполне достойно, обсуждая вопрос о том, нужно ли почтить память И. Т. Голенищева-Кутузова, то ныне их оппоненты проявили и цинизм, и низость. Ослабевшего в борьбе с болезнью пожилого человека просто добивали.

24 декабря 1912 г. Александр Константинович Погорелко скончался в Кисловодске. В Харькове об этом стало известно в тот же день.

Вечером 27 декабря вагон с телом А. К. По-горелко прибыл на Южный вокзал. Похороны были назначены на следующий день. Можно с уверенностью сказать, что так не хоронили ни одного городского голову в дореволюционном Харькове. К утру к вокзалу стянулось огромное количество харьковчан, в том числе гласные городской думы, члены управы, депутации от рабочих и служащих различных муниципальных предприятий, практически все служащие городской управы, представители государственных общественных учреждений и организаций.

Гроб перенесли на катафалк. Венков возложено было множество – свыше тридцати. Особенно выделялись массивные серебряные венки от городского самоуправления и губернского земства. Траурная процессия двинулась от вокзала к кафедральному Успенскому собору по Екатеринославской улице, растянувшись на несколько километров. Гроб сопровождался склоненными знаменами города и ремесленной управы. Екатеринославская улица была в траурном убранстве, горели все фонари. У каждого храма по пути следования процессия останавливалась для краткой заупокойной службы. “Когда процессия миновала Лопанский мост, то с обеих сторон Пушкинско-Панасовской линии поданы были вагоны электрического трамвая, декорированные трауром. Пропустив процессию, вагоны направились вслед за нею к Павловской площади”.

С утра Успенский собор не мог вместить всех желающих проститься с А. К. Погорелко. Полиции пришлось принимать меры, дабы избежать давки. Литургию служил епископ Федор вместе с высшим духовенством епархии. Верховную власть представлял (о, жестокая ирония судьбы!) тот самый вице-губернатор И. И. Стерлигов, давний и последовательный недруг покойного, вновь замещавший М. К. Катеринича в губернии.

После выступлений профессора богословия Н. Стеллецкого и заступающего место городского головы Н. Е. Дорофеева, епископ отслужил панихиду. Процессия направилась от собора к городскому кладбищу на Пушкинской улице. Даже “Харьковские ведомости”, из года в год крайне враждебно относившиеся к покойному, вынуждены были констатировать: “На соборной площади и от собора до кладбища зрелище было грандиозное. Площадь буквально запружена народом, но порядок образцовый”. Было прекращено движение конки и трамваев в центре города. В оцеплении стояли городовые полиции и пожарные. Беспорядков в этот траурный день не было. Заполнены народом были и Николаевская, и Павловская площади.

Впереди процессии шли шеренгами ученики городских начальных училищ, служащие управы несли на подушечках ордена А. К. Погорелко. “Процессия растянулась на огромное расстояние… Сзади катафалка тянулась бесконечная живая масса”. А. К. Погорелко был похоронен на фамильном месте Погорелко-Голоперовых на городском кладбище.

28 декабря, в день похорон, состоялось траурное заседание Харьковской городской думы. Гласные почтили память А. К. Погорелко, сказали немало теплых слов о его выдающейся деятельности на должности Харьковского городского головы.

А. К. Погорелко оставил после себя жену Софью Павловну и восьмерых детей: Ксению – 1884 г. р., Константина – 1886 г. р., Веру – 1888 г. р., Ирину – 1890 г. р., Надежду – 1892 г. р., Александра – 1894 г. р., Татьяну – 1898 г. р., Павла – 1904 г. р.

Вдове казна определила пенсию в 1 920 руб. в год, половина причиталась ей, половина – четырем несовершеннолетним детям. Городская дума, со своей стороны, назначила шестерым детям (не только несовершеннолетним, но и продолжающим обучение в высших учебных заведениях) пособие в 501 р. в год каждому. Такая помощь семье городского деятеля оказывалась впервые и свидетельствовала о признании заслуг покойного.

Заключение

Лишь немногим специалистам известно сегодня имя человека, олицетворявшего собой в начале века Харьков как муниципальную единицу, так или иначе причастного ко всем крупнейшим событиям, пережитым городом в ту, не столь уж и отдаленную по меркам истории, эпоху. Так уж сложилось.

Неизвестно, что стало с детьми Александра Константиновича Погорелко. Могила Харьковского городского головы была перенесена в пору реконструкции и перепланировки Харькова на городское кладбище № 13. События, последовавшие в первое же десятилетие после смерти А. К. Погорелко, были столь масштабными, трагичными и радикальными в своих переменах, что пролегли глубочайшей пропастью между прошлым и настоящим, “до-революционным” и “послереволюционным”. Умолчанию или искажению деятельности подверглись личности, гораздо более заметные на небосклоне истории, нежели А. К. Погорелко. Но не всегда “более заметные” – синоним “более достойные”. А. К. Погорелко, кажется, не думал никогда о прижизненной или посмертной славе, о популярности, о какой-либо харизме политического лидера.

Все это находилось вне плоскости его духовного мира и нравственных ценностей. Стремление к профессиональному совершенству в той сфере, которой он занимался (будь то теоретическая физика или городское хозяйство), желание принести максимальную пользу окружающим, постоянно проецировавшиеся на императивы собственной совести и христианской морали – вот основные качества его отношения к миру.

В Древнем Риме консулы, уходя в отставку, произносили фразу
“Я сделал, что мог, пусть, кто сможет, сделает лучше”.

Мы не знаем, говорил ли эти слова Александр Константинович, но он имел полное право их сказать.

1.Головко О.М. Харківське міське самоврядування у 1893-1917 роках: Дис…. канд. іст. наук. – X., 1997. – с. 232.
2. Известия Харьк.гор.думы. – 1913. – №3. – с. 51
3. Государственный архив Харьковской области (ГАХО), ф. р. 1682, оп. 2, д.242, л.16 об.
4. Там же.
5. Физико-математический факультет Харьковского университета за первые сто лет его существования. – X., 1908. – с. 84.
6. ГАХО, ф. р. 1682, оп. 2, д. 243, л. 155.
7. Физико-математический факультет Харьковского университета за первые сто лет его существования. – С. 84.
8. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 2, д. 2292, лл. 45-63.
9. Южный край. – 1897. – 3 дек.
10. ГАХО, ф. 45, оп. 4, т. 5, д. 8747, лл. 56, 340.
11. Там же.
12. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 2614, л. 35.
13. Там же, д. 2800, л. 25.
14. Максименко Д.П. Очерк деятельности Харьковского городского общественного управления по начальному народному образованию. – X., 1903. – с. 91-94; Краткий обзор деятельности городского общественного управления за 1902- 1905 г.г. – X., 1906. – с. 25.
Городское положение… 1892… – Стб. 956.
15. Журнал очередного собрания Харьковской городской думы. Заседание 31 марта 1900 г. – X., 1900. – с. 52-53.
16. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 2614, л. 1.
17. Там же, л. 46.
18. Голенищев-Кутузов И. Очерк современного положения некоторых отраслей городского хозяйства. – X., б. г. – с. 29.
19. Авсаркисов М. Городские займы по предметам их назначения // Гор. дело. – 1912. – №4. – с. 232-233.
20. Журнал очередного собрания… Заседание 7 февраля 1902 г. – X., 1902. – с. 15-18.
21. См.: Журнал очередного собрания… Заседание 31 октября 1901 г. -X., 1901. – с. 181; ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 2869, л. 1, 82, 103.
22. Разъяснение Харьковской думе городского головы по поводу нареканий на городское управление, высказанных в “Харьковских губернских ведомостях”. – X., 1903.
23. Там же. – с. 72.
24. ГАХО, ф. З, оп. 283, д. 536, лл. 8-10, 15-16.
25. Журнал очередного собрания… Заседание 4 марта 1904 г. – X., 1904. – с. 7.
26. Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. – М.; Л., 1928. – с. 411.
27. Материалы по вопросу о выделении г. Харькова в самостоятельную земскую единицу. – X., 1913. – с. 31.
28. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 2, д. 2927, л. 1.
29. Там же, лл. 1-4 об.
30. См.: Материалы по вопросу о выделении г. Харькова в самостоятельную земскую единицу. – X., 1913.
31. Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. – с. 412.
32. См.: Багалей Д.И., Миллер Д.П. История города Харькова за 250 лет его существования. – X., 1912. – Т. 2. – с. 394-396.
33. Подсчитано на основании: Журнал очередного собрания… Заседание 4 октября 1906 г. – X., 1906. – с. 247; Сведения о городских водопроводах // Календарь-справочник городского деятеля на 1914 год. – СПб., 1913. с. 77-78.
34. См.: Сведения о городских водопроводах… – с. 77-78.
35. Город Харьков. Справочник по городскому общественному управлению. – X., 1913. – с. 41.
36. Багалей Д.И., Миллер Д.П. История города Харькова за 250 лет… – Т. 2. – с. 397.
37. Современное хозяйство города Харькова. – X., 1914. – Вып. 1. – с. 267.
38. ГАХО, ф. 45, оп. 4, Т. 8, д. 14661, лл. 4 об. -6.
39. Современное хозяйство города Харькова. – Вып. 2. – С. 35.
40. Так до революции назывались начальные училища с несколькими параллельными классами.
41. Максименко Д.П. Очерк деятельности Харьковского городского общественного управления по начальному народному образованию, 1871-1901 г.г. – X., 1903. – С. 83.
42. Головко О.М. Харківське міське самоврядування у 1893-1917 роках. – С. 234.
43. Краткий обзор деятельности… за 1902-1905 г.г. – С. 26-28.
44. ГАХО, ф. 45, оп. 10, д. 59, л. 9 об.
45. Там же, оп. 1, Т. З, д. 3014, л. 18.
46. ГАХО, ф. 45, оп. 1, Т. 3, д. 3014, лл. 19-19 об.
47. Краткий обзор деятельности… за 1902-1905 г.г. – С. 8.
48. ГАХО, ф. 45, оп. 1, Т. З, д. 3014, л. 38.
49. Журналы и доклады Харьковской городской думы с приложениями к ним. – X., 1907. – Вып. 9. – С. 163.
50. Там же.
51. ГАХО, ф. 45, оп. 1, Т. 3, д. 3044, л. 41 об.
52. Погорелко А. К. Доклад о результатах совещаний земских и городских деятелей по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния // Журналы и доклады Харьковской городской думы с приложениями к ним. -Вып. 9. – С. 465.
53. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 3044, лл. 37-37 об.
54. Журналы и доклады Харьковской городской думы с приложениями к ним. – Вып. 9. – С. 529.
55. Погорелко А.К. Доклад городского головы о содействии общества к превращению возникших в учебных заведениях беспорядков. – Х, б.г. – С. 22.
56. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, лл. 37-39.
57. Южный край. – 1905. – 16 окт.
58. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, л. 71.
59. Там же, лл. 71-71 об.
60. Там же, л. 71 об.
61. Чорний Д. М. Харків початку XX століття: історія міста, долі людей. – С. 24.
62. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, л. 72 об.
63. Там же, лл. 67 об. – 69.
64. Харьков и Харьковская губерния в первой русской революции 1905-1907 годов: Сб. док. и материалов. – X., 1955. – С. 172.
65. Южный край. – 1905. – 16 окт.
66. Львов-Рогачевский В. Жовтневі дні 1905 р. в місті Харькові. – X.; Одеса, 1930.- С. 84.
67. Южный край. – 1905. – 16 окт.
68. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, лл. 69 с 70.
69. Там же, л. 70.
70. 24 Шаховской М. Смутное время в Харькове. – С. 69.
71. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, л. 97.
72. Там же, л. 98.
73. Южный край. – 1905. – 10 нояб.
74. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 3098А, л. 140 об.
75. Харьков и Харьковская губерния в первой русской революции… – С.219.
76. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3098А, л. 175.
77. Шаховской М. Смутное время в Харькове. – С. 50.
78. Центральный государственный исторический архив Украины (ЦГИА Украины), ф. 304, оп. 1, д. 78, л. 280.
79. Там же.
80. 1905 год в Харькове: – X., 1925. – С. 78.
81. ЦГИА Украины, ф. 304, оп. 1, д. 78, л. 280 об.
82. Известия Харьк. гор. думы. – 1908. – №2. – С. 73-75.
83. Цит. по: 1905 год в Харькове. – С. 77-78.
84. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3015, л. 81.
85. Там же, л. 8.
86. Там же, д. 3132А, л. 64.
87. Журнал очередного собрания… Заседание 2 июня 1906 г. – X., 1906. – С. 93.
88. Журнал очередного собрания… Заседание 2 июня 1906 г. – С. 93.
89. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д, 3014, л. 118.
90. Цит. по: Харьков и Харьковская губерния в первой русской революции… – С. 346.
91. Журнал очередного собрания… Заседание 8 июня 1906 г. – X., 1906. – С. 126-130.
92. Попов В. Александр Константинович Погорелко (1898-1912) -“первый гражданин города Харькова” // Медіаполіс. – 1998. – №1. – С. 103.
93. См.: Чорний Д. М. Вибори до І Думи у Харкові // 3б. Харк. іст.-філол. т-ва: Нова сер. – 1994. – Т. 2. – С. 21-31.
94. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3134, л. 5.
95. Там же, л. 7.
96. Либеральный деятель народного образования в Москве, пожертвовавший средства на создание народного университета.
97. Курсы по местному управлению // Гор. дело. -1910. – №17. – С. 1188.
98. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3134, лл. 9-10.
99. Известия Харьк. гор. думы. – 1910. – №6-7. – С. 224.
100. Там же.
101. Известия Харьк. гор. думы. – 1917. – № 1-3. – С. 42.
102. Мікін А. Харків // Наукові записки кафедри українознавства Харк. ун-ту. – 1994. – Вип. 1. – С. 41.
103. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 3148, л. 6.
104. Там же, л. 7.
105. Там же, л. 7.
106. Там же, л. 8.
107. Известия Харьк. гор. думы. – 1910. – №2. – С. 120.
108. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 4, д. 3279, лл: 1-3.
109. Журнал очередного собрания… Заседание 8 июня 1906 г. – С. 119.
110. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3132А, лл. 2-3 об.
111. Известия Харьк. гор. думы. – 1907. – № 3. – С. 118.
112. Журнал очередного собрания… Заседание 4 сентября 1906 г. – X., 1906 – С. 189.
113. Велихов Л. Поход бельгийцев на Россию в электрическом деле // Гор. дело. – 1915. – № 15-16. – С. 1168.
114. Михайловский А.Г. Реформа городского самоуправления в России. – М, 1908. – С. 65.
115. Журнал очередного собрания… Заседание 2 мая 1906 г. – X., 1906. – С. 61.
116. Известия Харьк. гор. думы. – 1909. – № 4. – С. 165.
117. Современное хозяйство города Харькова. – Вып. 1. – С. 279.
118. Велихов Л. А. Основы городского хозяйства. – С. 461.
119. Современное хозяйство города Харькова. – Вып. 1. – С. 279.
120. ГАХО, ф. 19, оп. 1, д. 115, лл. 160, 184 об.
121. Погорелко А. К. Электрическое освещение городов. X., 1897.
122. Разъяснение Харьковской думе городского головы по поводу нареканий на городское управление, высказанных в “Харьковских губернских ведомостях”. – X., 1903.
123. Погорелко А. К. О содействии общества к прекращению возникших в учебных заведениях беспорядков. – X., б.
124. Погорелко А. К. Доклад о результатах совещаний земских и городских деятелей по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния // Журналы и доклады Харьковской городской думы с приложениями к ним. – Вып. 9. – X., 1907.
125. Погорелко А. К. Городское благоустройство. – X., 1906.
126. Погорелко А. К. Обеспечение городских служащих. – X., б.
127. Погорелко А. К. Регулирование цен на предметы потребления и причины их повышения. – X., 1909.
128. Сумцов Н. Ф., А. К. Погорелко. – С. 7.
129. Погорелко А.К. К вопросу о реформе городской полиции. – X., б.
130. См.: Список лиц и учреждений, имеющих на основ. ст. 24 Городов. полож., изд. 1892 г., право на участие в выборах в Харьк. гор. думу на четырехлетие, 1910-1913 г.г. – X., 1909.
140. ГАХО, ф: 45, оп. 1, т. 3, д. 3351, лл. 1-3.
141. Известия Харьк. гор. думы. – 1910. – №2. – С. 84.
142. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 3400, лл. 80-80 об.
143. Там же, лл. 81-81 об.
144. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. З, д. 3400, л. 88.
145. Хроника городской жизни в России // Гор. дело. – 1910. – №15-16. – С. 1103.
146. Хроника городской жизни в России // Гор. дело. – 1910. – №10. – С. 680.
147. ГАХО, ф. 45, оп. 1, т. 3, д. 3400, лл. 118-118 об.
148. Хроника городской жизни в России // Гор. дел. – 1910. – №10. – С. 680.

Печатается с сокращениями по монографии А. Н. Головко и А. Н. Ярмыша,
являющейся приложением к тому
“Во главе города. Руководители Харьковского городского самоуправления”
серии “Харьковский биографический словарь”.

Що таке безпека в Краматорську? УМШ запускає процес спільного пошуку відповіді

25 грудня 2015 р. координатор УМШ в Краматорську Олекса Муравльов здійснив свою мрію зібрати разом дуже різних краматорчан та переселенців, зацікавлених в створенні безпечного середовища навколо себе. Це були представники 12 громадських організацій, військові, журналісти і новий секретар міської ради, а також троє координаторів УМШ в Харкові. Це були не випадкові люди, а правдиво активні громадяни, однак не всі були знайомі.

Дискусію проводив кандидат соціологічних наук Ігор Дубровський, темою дисертації якого і є безпека.

Дискусія про безпеку в місті почалася з обговорення того, що учасники вважають безпекою. Як самі вони, так і організатори дискусії, ми всі були вражені великим спектром відповідей.

Безпека за версією активних людей в Краматорську це – відсутність загроз та тривоги; це почуття впевненості в тому, що з тобою нічого не трапиться, що ніхто не зможе втрутитися в твій простір, впевненість в завтрашньому дні, перебування в зоні комфорту. бажання жити в майбутньому.

Учасники розділили безпеку військову, економічну, фізіологічну, емоційну. Згадували також, що безпека – це ілюзія.

Більшість учасників зійшлися на тому, що Краматорськ –  це небезпечне місто.

Основними небезпеками спільними зусиллями назвали:

  1. Страшно переходити дороги – і через порушення водіями правил, і через погане освітлення.
  2. Високий рівень криміналу в місті – особливо наркоторгівлі і крадіжок. Міліція бездіяльна.
  3. Погана якість медичних послуг
  4. Погана екологія, проблеми з переробкою сміття, брудне повітря.
  5. Поганий стан комунікацій – відсутні майданчики для спілкування, погана якість інформаційних каналів.

З позитивного відмітили, що активні громадяни зараз мають можливість долучатися до процесу обговорення і підготовки рішень, як в міськраді, так і в ОДА. Казали, що зараз проводиться так багато всяких заходів обома владними установами та громадськими організаціями, що вони не встигають скрізь бувати. Наша дискусія перетнулася в часі з благодійним ярмарком і частина людей буквально розривалася між двома подіями. Ми запропонували їм постійно спілкуватися і поділити між собою події, щоб скрізь встигати.

Дуже швидко вдалося домовитися про способи громадського контролю безпеки в місті.

Тож в Краматорську вважають, що громадський контроль за безпекою це:

  1. Участь в процесі підтримання безпеки
  2. Знання законів та доступних механізмів контролю
  3. Обмін досвідом між тими, хто цим вже займається
  4. Вміння домовлятися про спільні цілі
  5. Обговорення оцінки небезпек і ризиків

Секретар міськради після двох годин дискусії сказав, що «без партнерства громадськості і влади нічого більше вже не вийде». Ми подарували через нього для міської ради книгу з науковими підсумками першого року роботи УМШ. Сподіваємося, що вона буде корисною для нового складу. Цікаво, що вперше на дискусіях, які ми проводимо в Краматорську, не відчувалося жодних бар’єрів в спілкуванні з владою і громадянами. Може тому, що секретар міськради на посаді всього місяць.

Дуже цікава вийшла коротка дискусія про кордон між Україною і Росією. На думку учасників Україна має показувати людям з окупованих територій вибір у вигляді комфорту, злагоди, можливостей для розвитку малого бізнесу і самореалізації. Однак не всім там подобається такий вибір, і тоді, якщо вони хочуть патерналізм, то хай вибирають собі інший світ.

З готових рішень було обговорено проект під кодовою назвою «Вата, правий сектор вас запрошує к стенке!», але що стоїть за цим закликом ми поки нікому не розповімо. Подивимося, як цей план буде реалізований.

Цікаво, що жодних відмінностей в думках між старими краматорчанами та вимушеними переселенцями виявлено не було.

Деякі з учасників подумали, що Ігор Дубровський проводив тренінг, його навіть спитали про мотиви його участі в проекті. Однак всі учасники погодилися, що провели час цікаво і корисно, і зрозуміли, що це був не тренінг, а початок спільних дій.

А в мене в результаті нарешті склалося розуміння причин однієї з найсерйозніших комунікативних проблем України – читайте Безпека російською мовою – місія неможлива?! Дякую всім учасникам за натхнення.

Запрошуйте нас ще. Ми приїдемо туди, де ми потрібні. Так і працює Українська Миротворча Школа.

Наталія Зубар, координатор УМШ

20151225_171352 20151225_165529

Ukrainian Peacebuilding School. Time to Build the Roads and Repair the Bridges

Presentation for Debates on Europe. Kharkiv, December 11, 2015.

Which objects are being destroyed first during the war? Roads and bridges. Communication infrastructure is the first thing to be repaired to build peace. Ukrainian Peacebuilding School focuses on building the roads between the people and repairing the bridges between the communities.

Steven Spielberg, when presenting his new movie “Bridge of Spies”, said that for him not much has changed since the Cold War epoch. For Ukraine, the change is huge. The Wall between the two worlds moved 2000+ kilometres eastwards and now it is our turn to guard this Wall and Bridges between the two worlds. The Wall now looks differently too. Compare Berlin and Mariupol.

Since September 2014, the Ukrainian Peacebuilding School works in the most difficult regions of Ukraine, bordering occupied territories, frozen conflicts and past bloody conflicts. For a year, I have been a coordinator of this project in Donetsk oblast and spent much of my time travelling the roads and bridges there. I spent less time at home in Kharkiv than in towns and villages adjacent to occupied territories, speaking to thousands of people.

I will tell you my opinion of what is happening in the Eastern part of Ukraine and our future based on my field experience and experience of dozens of my colleagues – our project managers.

What is going on in Ukraine now? The centuries old fight for independence of Ukraine has turned into a bloody war with Russia. I am confident the war will end someday with these very words written by someone from Moscow at Maidan in Kyiv “Forgive for everything!”

What I do not know is how much more Ukrainian blood will have to be sacrificed until that day.

This photo of my colleague who is responsible for Donetsk oblast in our project now shows the symbolism of Ukrainian red and black flag – national blue and yellow flag covered by blood, the flag of warriors. The flag is centuries old.

Was the Russian occupation inevitable? That is a most frequently asked question during our trainings.

Yes, it was inevitable and our research explains why. We identified four major conflicts in Ukrainian society, which are relevant to the explanation.

Identity conflicts. Ukrainian society in the east identifies itself as Soviets, Ukrainians or Europeans. Soviet and European identities are diametrically opposed.

You may wonder why I did not mention Russian identity. Because the conflict with the Russian World fits into the conflicts based on ethnicity or religion. Modern Russian ethnicity and religion accepts and turns the cult of Stalin into icon. The Ukrainian political nation is actively opposed to this threat. This very typical photo from a march shows Ukrainian Jewish and Islamic leaders with a slogan “Go Away, Moskali, from the Ukrainian land!”

Most Ukrainians remember their history and the destructive role in it of a Russian state. However, most of the population of eastern Ukraine remember a different version of the history. Most old cemeteries in Donetsk oblast demonstrate the conflict of historical narratives in the heads of the population. See the combination of the communist star and the cross, symbol of religion persecuted by the communist. It is rusty, has no name and abandoned. However, it is still there and influences the opinions.

Most important conflict we address in our work is the conflict of the visions of the future. What common vision of the future could have the brothers and sisters of these Protestants savagely killed by the occupants in Slovyansk in 2014 and the people who still support the occupants?

The polls conducted within our project and the other polls confirm that Ukrainian citizens living in the Ukrainian controlled territory are not divided really. Their opinions differ no more than in other European countries. Most people just want to live in peace.

However, the above mentioned conflicts could lead to a divided society if not addressed timely.

We studied the conflicts with some similarities to ours. Like with Israel, Russia does not recognize the Ukrainian nation and the right to a Ukrainian State.

Like in Northern Ireland, our conflict with Russia has centuries old history.

However, the conflicts inside Ukraine are not that fundamental and have to be transformed into civilized processes.

You see the historic photos from Kharkiv of January 12, 2014, where we experienced the model confrontation, which was staged later during the occupation of Donbas. I was present there, these are my photos and I can show you why the attempt failed.

On the right – the peaceful assembly of participants of first Euromaidan Forum. On the left – the supporters of president Yanukovych. Two sides were divided by the police. The hooligans were trying to throw stun grenades towards Euromaidan people, the ruling Party of Regions side tried to silence us with high level loudspeakers, the standoff was colourful, noisy and emotional, but peaceful. Notice the both sides were using Ukrainian national flags, both sides were using Ukrainian music. Look at the photos – do the sides look as enemies?

Russia tried to ignite the conflict in Kharkiv later during the so called Russian Spring of 2014 and failed. They did not find enough local active people ready to fight for the ideas of Russian World neither in Kharkiv nor anywhere but in Donbas. Russians did not really know Ukrainian society. It turned out that the number of supporters of Russian World in Ukraine is low and is absolutely dependent on regular brainwashing of Russian TV.

Identity conflicts in Ukraine exist but they are purely virtual.

Perception of Russian World is based on TV image made in Moscow and not real life experience. Life in Russia does not resemble this glamorous picture. Opinion polls confirm the amount of Russian World fans is very low in Ukraine.

The Soviet Union does not exist any more and will never return. The Soviet identity is strong in eastern Ukraine, however Russia failed to monopolize it and this identity is predominantly Ukrainian. Kharkiv was the first capital of Soviet Ukraine. It is impossible to remove “Ukraine” from this history.

The perception of Europe is virtual for majority of eastern Ukrainians because majority had never been there and had no contacts with Europeans at all. Only 17% of young Ukrainians visited Europe.

It is easy to manipulate virtual identities and Russian propaganda machinery does it. When the propaganda channels influence is restricted and people return to real life the identity conflict becomes marginalized.

However, the threat of escalation of identity conflicts still exists. We do not want a divided future of Ukraine.

Ukrainian Peacebuilding School develops strategies of transformation and prevention of borderline conflicts.

We defined the four major problems of Ukrainian society as bad communications, inability to plan the future proactively, misunderstanding of security, and the absence of common criteria of evaluation of reality.

Look at this photo and think about the purpose of this fence? It is a very typical fence inherited from Soviet times.

I will elaborate in these four problems. Most define security as the absence of threats. Misunderstanding of security by active Ukrainians is a security threat by itself.

The very basic idea that Ukraine is not Russia still requires confirmation and affirmation especially in territories adjacent to occupation. This picture however shows a more fundamental problem with security in Ukraine. What you see is the WWII German fortification on the strategic heights above Kramatorsk renovated in summer 2013 and ready to be used as… real fortification.  Local activists classified this event as public money stolen by city government and did not pay attention that it was a military infrastructure object ready to use.

Genocidal history of Ukraine explains why people are unable to plan the future proactively. The cult of death enforced by the Soviets seriously damaged the social consciousness.

I will quote the recent Nobel lecture of Svetlana Alekseevich. “I lived in a country where we were taught since our childhood to die. We were taught the death. We were told that the human exists to give themselves, to burn, to sacrifice themselves.”

Her whole lecture illustrates that the value of life in the Soviet Union was almost zero. Old Russian saying, “Women will deliver more babies” always reflected the price of life there. Still does.

Ukrainians are different. History taught us to count every life – saved and sacrificed. We are chanting, “Heroes do not die”.

Now we have to communicate this difference to the world and to all our citizens. We also have to build the bridges allowing people who are willing to live in the Russian World and who share its values to go to Russia, to emigrate in a civilized way. Right now, it is not that easy. Roads to emigration both ways looks like these pavements.

Bad communications in Ukraine were inherited from past empires and pertain both to physical roads and to the interpersonal and intergroup communications. Society in eastern Ukraine is atomized; both physical obstacles and Soviet mental traditions determined low mobility. People in Donbas rather used money to buy expensive clothes than travel abroad or even to the neighbouring region.

I will show you physical bridges but I ask you to think about the human relations.

People living nearby are sure that the Ukrainian government does not repair these bridges because there is danger to waste money and have them destroyed again in the next stage of war. Sure, it undermines their confidence in the possibility of peaceful future. It does not help them to plan for the future, it frames the escape to the land where there will be no war eventually. Ukraine suffers from one of the greatest displacements in history. Broken bridges encourage further displacements.

Sometimes temporal structures are built to facilitate passage. Old popular Soviet saying declares, “There is nothing more permanent than a temporary structure”. Temporary solutions do not boost the feeling of security.

I will use a success story from Kharkiv to demonstrate what should be done to give people hope and build communities. The old fragile temporary bridge stopped being a transport venue long time ago. It was destroyed and a new solid beautiful bridge was built somewhere close to the old one.

Ukrainians have problems agreeing on what is good and what are the indicators of progress.

When this bridge was in construction there were many voices questioning the purpose of the bridge and suspecting city government in stealing public funds.

Citizens accepted it is a good bridge together with a new adjacent park and renovated riverbank when it became a most popular wedding site and a recreation place. It happened quickly, only a year of a new beautiful and friendly public place functioning was enough to establish a new, very European Kharkiv city tradition.

People tend to agree on evaluation of broken bridges as visible problems and popular recreation zones as successes; however, the process of building bridges or building peace or reforming society takes time. There are no common criteria of evaluation of transformations.

It pays to invest into public spaces. During the Soviet times, we used to say that it takes centuries to trim the lawns to make them suitable for public recreation and safe for kids to play. Well, here it took just a year. Places and technologies connecting people, facilitating and encouraging the communication are the best security strategies and peacebuilding tools.

How to build sustainable peace in Ukraine?

  1. Set and affirm the mental border with Russia as a state and Russian World as an ideology
  2. Establish and foster personal friendly contacts with people across the Ukrainian border with Russia.
  3. Foster and promote true multiculturalism and security aware tolerance. Promote open peaceful Islam like we do have and cherish in Ukraine.
  4. Educate as many active adults as possible on conflict studies, dialogue practices, social psychology, and behavioural economic, human security. Those people will build the bridges to minds of the others.

Those people will be able to negotiate peace with neighbours. In occupied territories, in Russia. Using the values and interests, not the conflicts and differences, as negotiation starting points. Like in the history pictured in the “Bridge of spies” movie. “We have to have the conversations our governments can’t”.

That is what the Ukrainian Peacebuilding School is doing and that is what gives us hope and confidence that someday we will break that Wall.

Nataliya Zubar, Maidan Monitoring Information Center, Chair

Слобожанщина: оборонний вал і точка зборки України

Записав Альберт Цукренко для http://cultprostir.ua/

Журналістка, правозахисниця і режисерка Наталка Зубар є однією з визначних діячок патріотичної спільноти Харкова. Вона голова правління Інформаційного центру «Майдан Моніторинг», з 2000 року є редакторкою сайту Maidan.org.ua, який відіграв важливу роль у Помаранчевій революції 2004 року. З вересня 2014 року Наталія разом з однодумцями реалізує проект «Українська Миротворча Школа», метою якого є запобігання та трансформація насильницьких конфліктів на території України.

Один з напрямків діяльності УМШ – стимулювання «історичного діалогу через встановлення фактів загальнонаціональної та локальної історії та активне обговорення інтерпретацій цих фактів, особливо історії заселення та розвитку самоврядування Слобідської України». Саме історію Слобожанщини і процеси, які відбуваються там зараз, Наталія вважає критично важливими для мирного вирішення кризи на Донбасі. Чому? Про це і говорили.

  • Який сенс у роботі з актуальними проблемами українського суспільства прив’язуватися до архаїчних назв і застарілих територіальних понять? Хіба можуть мешканці певної історичної області зберігати окремішність, ідентичність протягом кількох століть війн, революцій, переселень?

Можуть, і ми по роботі на Слобожанщині – в тому числі в Донецькій та Луганській областях – переконалися в цьому. Слобожанська культурна ідентичність – мало описаний і мало вивчений феномен, але він абсолютно реальний, причому мені доводиться зустрічатися з ним навіть на прикладі людей з Бєлгорода і Воронежа.

Мешканці Слобожанщини переважно нелояльні до центральної київської влади, але при цьому лояльні до України як етнокультурного феномену і духовної спільноти.

  • Опишіть цю ідентичність, у чому її особливості?

Люди, по-перше, вирізняються говором. Неважливо, чи це слобожанський суржик, чи більш-менш чиста мова, важливо, що звучить це фонетично абсолютно однаково. Я зустрічала у Варшаві хлопця-політемігранта з Воронежа – коли він відкривав рот, присутні люди з Харківської області казали: «Та ми з вами точно з одного села!»

Крім того, це спільний словник, який відрізняє нас від іншого краю, спільні поняття (найвідоміші – «кульок» і «трємпєль»), специфічні мовні звороти. Я не філолог, але проводилися дослідження, які це описували. Збереглися однакові пісні, кулінарні звички (наприклад, маловідома деінде за межами Слобожанщини звичка робити борщ на буряковому квасі) тощо.

Ми зараз робимо глибокі соціологічні дослідження про соціальний капітал у містах нашого проекту, у тому числі це і кілька міст Слобожанщини – маловивчених і малозрозумілих, таких як Бахмут (колишній Артемівськ), Слов’янськ, Старобільськ. Коли ми почали ретельніше придивлятися, чим люди зі Слобожанщини відрізняються від людей на інших теренах України, виявилося, що ця відмінність значна. По-перше, це стосується «принципу щоденного буття» – тобто  щоденних звичок. По-друге – способу комунікації між людьми. Слобожанщина – територія дуже багатоетнічна, багатоконфесійна, багатокультурна, і вона традиційно була диким полем або таким собі прохідним місцем, в якому комфортно почуваються і легко адаптуються дуже різні люди. Це відкрита спільнота – недаремно в її назві зберігся корінь «свобода». Цей початковий дух свободи, на мою думку, дуже зберігся тут.

  • Південні межі Слобожанщини проходять якраз через Донбас. Чи помітні ці «кордони», цей перехід?

Знаєте, недавно я наклала карту Слобідської України XVIII століття на нинішню карту АТО – вони майже ідентичні. Під українським контролем зараз перебуває територія саме в межах Слобожанщини. А нинішня індустріальна зона Донбасу, яка контролюється російськими окупантами, в ті часи (у XVII–XVIII столітті) не була заселена. Я вважаю цей факт невипадковим. Те, як створювалися ці терени і яким чином вони розвивалися, дуже важливо для розуміння того, що сталося.

8427

 

Зеленим відмічено територію Слобідської України. Помаранчевим – Військо  Запорізьке низове. Чорні крапки – Старобільськ, козацькі фортеці Тор (Слов’янськ), Бахмут (Артемівськ) і Домаха (Маріуполь).

Останній рік я фактично провела на звільнених територіях Донецької області і багато їздила ними, і я побачила візуальну різницю між містами Слобожанщини, які були засновані як козацькі фортеці в XVII сторіччі, і містами, які з’явилися пізніше – за Російської імперії чи за Совка. Ці козацькі міста були з самого початку сплановані як місця розташування військових. Їх планували таким чином, щоб, з одного боку, таке місто було легко обороняти, а з другого, щоб, якщо ворог і зайде до нього, він там одразу заплутався б. І зараз людина, заїжджаючи, наприклад, до Барвінкового (Харківська обл.) на автомобілі, типово губиться. У людей, які виростають в таких містах, специфічне просторове сприйняття. В дитинстві вони багато грають у схованки, у них дуже загострене почуття приватного простору. Цим вони сильно відрізняються від людей, які виросли, наприклад, у соцмісті Краматорська – у квадратно-гніздовій забудові з широченними вулицями, дворами, що продуваються вітрами, і т. ін. – у таких людей повністю відсутнє почуття приватності.

  • Чи є у Слобожанщини якісь європейські ознаки?

На Слобожанщині залишився дуже помітний вплив приватних промислових інвесторів ХІХ століття, які будували тут переробні і машинобудівні заводи. Це були люди з Європи – бельгійці, англійці, німці. Вони наймали і привозили сюди інженерів – в основному поляків та голландців. Ці інвестори залишили по собі не тільки підприємства, але й принесену ними технологічну культуру, яка була набагато вищою, ніж у тодішній Російській імперії. Індустрія тут розвивалася у зовсім інший спосіб порівняно з новішим індустріальним комплексом, який прийнято зараз називати Донбасом. На відміну від масштабних вугільних підприємств, ці старі цегляні, глиноземні та інші підприємства були більш європейськими, іноземні інвестори впроваджували на них більш-менш культурні умови праці. А ті, хто пізніше колонізував Донецький вугільний басейн, просто задешево купили надра і робочу силу та почали її експлуатувати як найгірші феодали чи навіть рабовласники. У зв’язку з цим між цими регіонами виникла велика різниця у ставленні людей до своїх «хазяїв» і навпаки. Це все дуже цікаві речі, і, як на мене, вони вимагають глибокого і ґрунтовного дослідження.

Перше серйозне і, що важливо, переможне повстання в новітній Україні – це повстання сумських студентів у травні 2004-го року. Потім «донецьких» в усій красі побачила вся Україна.

  • Наскільки те, про що ви розповідаєте, осмислюється самими мешканцями цих територій? Чи є поширеним на Слобожанщині регіональний патріотизм?

Мало. Він існує, але не названий. А свідомо сповідується він у дуже невеликому прошарку інтелектуалів. Але ми працюємо над тим, щоб його популяризувати.

Мешканці Слобожанщини переважно нелояльні до центральної київської влади, але при цьому лояльні до України як етнокультурного феномену і духовної спільноти – тобто сепаратистські тенденції для них нехарактерні, і в цьому сенсі ці території сильно відрізняються від окупованих.

  • Існує думка, що місто Харків є таким собі штучно створеним, ворожим до України анклавом на території Слобожанщини.

Ні, Харків таким не є і ніколи не був. Так, Харківщина найбільше постраждала від Голодомору і політичних репресій, але слобідська сутність цього міста і регіону збереглась. Харків успішно асимілює приїжджих – це ми бачимо на прикладі переселенців з Донбасу, які через півроку вже кажуть «наш Шевченко» і «наш Майдан».

  • Слобожанщина для решти України – це терра інкогніта, мало хто знає і розуміє її. Українці досі дивуються, наприклад, що Суми традиційно голосують за проукраїнські, демократичні політичні сили.

Так, абсолютно з вами згодна, я десь рік після Євромайдану провела, відповідаючи купі іноземців – від журналістів до дипломатів – на ідіотське питання «Чому Харків – не Донбас?».

Що стосується Сум і Сумської області, вони першими – в кінці 90-х і на початку нульових років – відчули на собі нашестя «варварів» у вигляді тодішнього губернатора Володимира Щербаня. Це був перший «донецький», який дорвався до влади поза межами Донбасу. І він у результаті так дістав місцеве населення, що тихе провінційне містечко повстало. Це було іще навесні 2004-го року, про що Україна також мало знала і нині забула. Звідси боротьба за свободу пішла далі на Схід, у Харківську область і т. д. Перше серйозне і, що важливо, переможне повстання в новітній Україні – це повстання сумських студентів у травні 2004-го року. Потім «донецьких» в усій красі побачила вся Україна у вигляді банди Януковича, яка розстрілювала Євромайдан.

Те, що зараз відбувається на Слобожанщині, – це побудова реального, а не в лапках, мультикультуралізму, побудова нового типу політичної нації.

  • Яку роль виконує – чи може виконати – Слобожанщина в масштабах України?

Вона зараз де-факто почала виконувати ту саму роль, що і в ХVII столітті – роль оборонного валу.

Тут хочеться згадати передмову до Декалогу українського націоналіста, написаного в 1930-х роках, де говориться «Я дух одвічної стихії, який врятував тебе від татарської потопи і поставив на грані двох світів творити нове життя». Так от, той самий дух зробив Слобожанщину гранню двох світів. У XVII столітті за угодою з російським царем це дике поле було заселене вільними людьми, козаками для захисту від татарської навали. І тепер Слобожанщина, яка була краєм протистояння між західною та східною цивілізаціями, знову стала ним. Вона є кордоном вільного світу, на якому відбуваються дуже серйозні трансформаційні процеси – побудова не тільки фізичного, але й ментального кордону між західною демократичною, ліберальною цивілізацією і Ордою, світом насильства, який шукає війни, не цінує людське життя, який є антигуманним.

  • Жити на такому кордоні – неабияке випробування.

Так, саме у це прикордоння тікає найбільше людей із захопленої території Донбасу. І їхнє співжиття з місцевими мешканцями – це дуже великий виклик для України. Якщо жителі Слобожанщини впораються з такою кількістю мігрантів – а це сотні тисяч людей – то, можливо, від цього постане нова якість політичної нації. Вона зараз формується, і її принципи утверджуються на абсолютно інших умовах, ніж це було б у Західній Україні або навіть Центральній. Мені здається, що те, що зараз відбувається на Слобожанщині, – це побудова реального, а не в лапках, мультикультуралізму, побудова нового типу політичної нації. Тут треба зазначити, що і це не нове: саме у Харкові у 1900 році юрист і інтелектуал Микола Міхновський проголосив перший програмний документ українського націоналізму, який називався «Самостійна Україна». Не у Львові і не у Києві! Це був маніфест саме політичного націоналізму: середовище, яке народило Міхновського і цей документ, було багатоконфесійним і багатонаціональним, і воно бачило в Україні альтернативу Російській імперії. Цей концепт, народжений на Слобожанщині, зараз утверджується саме на ній.